Максим Дегтярев - Карлики

Остаток дня Берх провел за изучением того, что осталось после Сторма. В каюте он нашел только личные вещи астронавта: одежду, туалетные принадлежности, несколько безделушек-талисманов, коим вменялось в обязанность приносить удачу, и это, пожалуй, все. Комлога Сторма Берх не нашел.

— Он всегда таскал его с собой, — сказал Вэндж после того, как Берх спросил его, куда мог пропасть комлог Сторма.

Берх удивился:

— Но зачем? Зачем брать с собой комлог, если сверху надешь скафандр и комлогом все равно нельзя воспользоваться?

— Ну это зависит от того, как вы собираетесь им воспользоваться. Сторм, по сути, был новичком в космосе — ему все здесь было интересно. И он записывал свои впечатления на комлог.

— Записывать впечатления можно и через канал связи. Комлог, при этом, мог спокойно лежать в каюте — впечатления от этого не пострадают, — возразил ему Берх.

— Что ж сделаешь — у каждого из нас свои привычки, — глубокомысленно заметил Вэндж.

Берха такой ответ не удовлетворил. Не совершает ли он ошибку, оставляя свой комлог в каюте, засомневался он. Несмотря на защиту от взлома, Вэндж и Зимин могут вскрыть его, пока сам Берх находится на поверхности Плерома. Сторм мог опасаться того же самого и поэтому всегда держал комлог при себе. С трудом подавив волнение, Берх спросил:

— Какие еще у него были привычки? Что он повсюду таскал с собой комлог, я уже понял.

— Честно говоря, я с трудом могу сказать что-либо определенное. Астронавт как астронавт…

— Но вы же работали с ним еще до Плерома. И раз вы его взяли к себе в команду, вы должны были хорошо его знать. Вы не могли принять в экипаж кого угодно, следовательно, чем-то он вам понравился. Чем именно?

— Вы задаете мне те же вопросы, что и комиссия из АККО. Сторм был молод, энергичен и главное — его мало привлекал ваш маленький мир. Помните, как раньше говорили… впрочем этого уже ни кто не помнит. Давным-давно, на Земле участники полярных экспедиций называли обитаемую часть суши «большой землей». По аналогии, следовало бы назвать обитаемую часть Вселенной «большим миром», но как-то язык не поворачивается. Потому что настоящая история творится здесь…, — и Вэндж ткнул пальцем в экран. Сквозь слабую атмосферу Плерома тускло просвечивал Белый Карлик.

— А сами вы верите в то, что она скоро может взорваться? — спросил Берх.

— Кто, сверхновая? Верю, иначе меня бы здесь не было, — с хладнокровием фаталиста ответил Вэндж. Берх поежился.

— И вам не страшно?

— Говоря формальным языком, вероятность того, что она рванет при нашей жизни — одна сотая процента, — Вэндж ушел от прямого ответа.

— По космическим меркам — это почти наверняка. Русская рулетка, кажется так это называется, — с усмешкой произнес Берх, но усмешка у него вышла вялой и неубедительной. Ему стало еще больше не по себе. Как допрашивать человека, который и без того живет между молотом и наковальней?

— Вы сказали «при нашей жизни»… А сколько вам? — спросил Берх.

— Сорок пять, а вам?

— Сорок один…

— Следовательно, слова «при нашей» жизни я употребил более-менее корректно, — успокоил Вэндж Берха.

Пока Берх искал способ совладать с охватившим его волнением, Вэндж сменил тему:

— Даже если бы ваше моделирование дало сейсмическую картинку схожую с той, что зафиксировал сейсмограф в 1:31, что тогда? В сущности, это ведь ничего не доказывает.

— Посмотрим, — неопределенно ответил Берх. Он и сам толком не знал, что будет делать дальше.

— Полезете вниз? — снисходительно, как взрослый — ребенка, спросил Вэндж Берха.

— Надо будет — полезу, — упрямо ответил тот.

Вэндж счел нужным предупредить:

— Спасатели спускали вниз биороботов — из двух достали только одного.

— Вы меня пугаете? — Берху показалось, что фраза прозвучала как угроза.

— Нет, нисколько. Но вам следует об этом знать. Вас же наверняка не предупредили.

Это была правда — о потере биоробота Берху ничего не сказали. Он привез с собой одного биоробота и еще — новый сверхчувствительный сканер, но от сканера, видимо, придется отказаться — неизвестно где валяющийся биоробот спасателей неизбежно испортит сигнал.

Свой третий день пребывания на Плероме Берх начал с анализа найденных им накануне оплавленных кусочков породы. Спектрометр-анализатор находился там же, где и сейсмограф — в физико-химической лаборатории на третьем, нижнем уровне станции. Как проводить спектральный анализ Берх знал лишь приблизительно и, поэтому, полностью доверился компьютеру — в нем была заложена стандартная программа проведения сравнительного спектрального анализа. Компьютер справился с задачей за полчаса, но выданный им результат оказался для Берха полной тарабарщиной. Несомненным было одно: оплавленный образец содержал некоторые примеси, не содержавшиеся в контрольном образце. Но откуда могли возникнуть примеси, компьютер сказать не мог. Да это и не входило в его обязанности, поскольку программа анализатора была рассчитана на специалиста. Берх мог послать результаты анализа в Отдел, но ответ пришел бы не раньше, чем через три дня. Он мог бы посоветоваться с астронавтами, но этого ему хотелось меньше всего, ведь они были для него прежде всего подозреваемыми, хотя и непонятно — в чем. Кто ж советуется с подозреваемыми? У нас в Отделе подозрительность Берха уже давно стала притчей во языцех, хотя сам он никогда бы не назвал себя подозрительным по отношению к другим. Осмотрительным или, вернее, предусмотрительным — это другое дело. А что Вэндж с Зиминым знают больше, чем говорят, Берх ни сколько не сомневался. Можно сказать, что подозревать астронавтов он стал еще до того, как высадился на Плероме. Иначе зачем бы его сюда прислали?

Вопрос, советоваться ли с астронавтами или нет снялся сам собою — Вэндж застукал Берха, когда тот уже заканчивал работу со спектрометром.

— Проверяете свои камешки? — спросил он, неслышно войдя в лабораторию. Берх от неожиданности вздрогнул. Отпираться было бесполезно.

— Проверяю…

— Можно взглянуть? — и не дожидаясь разрешения, Вэндж стал изучать отчет анализатора, — и на что это по-вашему похоже?

Берх пожал плечами.

— Пока не ясно… Видимо, примеси образовались после взрыва метеорита.

— И что это вам даст?

Огромный Вэндж нависал над Берхом, как скала. Берх невольно отступил назад.

— Я уже вам говорил — для меня важно выяснить, зачем Сторм среди ночи, никому не сказав ни слова, вдруг отправился к разлому. У вас есть какие-то другие предложения? — спросил он, из всех сил стараясь голосом не выдать то, что творится у него внутри.

Вэндж приостановил наступление.

— Ну хорошо, предположим, вы установите, что обвал края разлома был вызван, скажем, падением метеорита. И, предположим, вы найдете частички того самого метеорита, что вызвал обвал. Но можно ли отсюда сделать какие-либо выводы?