Максим Дегтярев - Ок-но

— Вы не дали мне свой личный номер, — простодушно ответила мисс Чэпмэн.

Тут Алистер вспомнил, что он связывался с Джулией из офиса, через секретаря. Дать ей номер комлога не было повода.

— Могли бы узнать номер у мисс Липтон, — проворчал он. — Что будем делать?

Вопрос был адресован мне.

— Скорее всего, они довели мисс Чэпмэн до кафе и, разумеется, видели нас троих вместе. Вероятно, они и сейчас за нами наблюдают. Поэтому надо их убедить, что встреча носит личный характер.

— Каким же образом? — поинтересовался Алистер.

— Разыграем семейный скандал. Испытанный метод. Однажды я встречался в баре с клиенткой — почти такой же симпатичной, как мисс Чэпмэн. Бедняжку преследовала супруга ее, пардон, любовника. Мы изобразили влюбленную парочку, и ревнивая супруга на неделю отстала. Можно попробовать нечто подобное. Например, ты обнимешь мисс Чэпмэн, а я опрокину на тебя бокал… — я окинул взглядом столик, подходящего бокала на нем не было, — … ну закажем чего-нибудь. Или дам пощечину (Алистер вздрогнул). Хорошо, не хочешь — давай я обниму мисс Чэпмэн, а ты дашь мне пощечину. Главное, чтобы и приятное и не очень досталось одному. Так будет справедливо.

— Не время думать о справедливости, — возразил адвокат. — Предлагаю мисс Чэпмэн пасть мне на грудь, а тебе — подставить щеку. Томатный сок мы сейчас закажем. Нет, клюквенный — он больше походит на кровь. Опять же, твоему костюму терять нечего.

— Это будет неправдоподобно. Категорически настаиваю на собственном варианте.

Перебивая друг друга, мы заспорили.

— Господа, — дрожащим от негодования голосом произнесла Джулия, — господа, вы вольны обниматься и поливать друг друга соком сколько угодно. Если каждый из вас получит по пощечине, то так вам и надо. Впрочем, вы наверняка получите удовольствие. Но без меня. Странно, что профессор Рассвел о вас, мистер Алистер, такого высокого мнения. Нельзя так издеваться над… — она поперхнулась и еле выдавила: — Я ухожу…

Вставая, она метнула салфетку в тарелку Алистеру. Официантка, ставшая невольным свидетелем этой сцены, потянулась чтобы убрать салфетку либо тарелку и задела пустой бокал из-под пива; упав, он расколол мою чашку, и остатки кофе залили мне брюки — самые приличные, между прочим. Все это происходило под наши с Алистером возгласы вроде «Джулия, подождите», «вы не так поняли», «Федр сейчас извинится» и так далее. С пятном на штанах я добежал за мисс Чэпмэн до входной двери, но дальше не побежал, а свернул в туалет стирать пятно. Когда я вернулся за столик, Алистер угрюмо сказал:

— Вот тебе и семейная сцена.

— Тебе не показалось, что она неравнодушна к Мартину?

— Хм, она так о нем отзывалась… Если это называется «неравнодушна», то от кого-то из нас она теперь без ума.

— Хорошо бы знать, от кого именно, потому что надо выбрать, кто из нас будет ей звонить.

— Ладно, — взял на себя труд Алистер, — давай я. Что сказать?

— Отправь сообщение: «Все идет по плану. Жду через час». Подпись моя.

— Где ждать-то?

— Сам придумай. Я не знаю города.

Он назначил встречу в Гринвич-Парке у Старой Королевской Обсерватории.

— Она астрофизик, не сможет не прийти, — прокомментировал Алистер. — К тому же, это рядом.

— Я ей передам твои слова вместе с извинениями. Объясняй, как туда добраться.

— Не Фаон, не заблудишься…

Жаль, что мы так и не заказали клюквенный сок.

Он отправил еще одно сообщение.

— А это кому?

— Уточнение. Она будет ждать тебя на нулевом меридиане. Найдешь?

— Найду. Не Фаон.

Когда я встал, он велел мне снова сесть, что-то чиркнул на визитке и, протянув ее мне, сказал:

— Вот адрес. Там отчистят пятно от кофе. За час успеешь.

— Сказать, что от тебя?

— Не обязательно. Будет достаточно, если ты заплатишь.

Пятно обошлось дороже, чем кофе. За такие деньги на Фаоне можно купить новые штаны. Едва успевая к намеченному времени, я помчался в Гринвич-Парк. Топометр, встроенный в комлог, подсказывал, что нулевой меридиан должен быть где-то рядом. Поплутав по аллеям, которые напрочь отказывались следовать меридиану, я уперся в красное кирпичное здание с куполом. Всё говорило за то, что это и есть Старая Королевская Обсерватория. Обойдя здание, я оказался на смотровой площадке с видом на Собачий Остров с небоскребами, в одном из которых обосновалась контора Алистера. На брусчатке был ясно выведен нулевой меридиан. Жирная линия выходила из дверей Обсерватории и заканчивалась у ограждения. Джулия Чэпмэн расположилась в западном полушарии, в полсекунде от меридиана. Облокотившись на ограду, она смотрела на город. Я встал рядом.

— Здесь хорошо в конце октября, — сказала она.

— Здесь точно хорошо в третью неделю апреля, — ответил я, подразумевая, что ни в какую другую неделю апреля — да и всего года — я в Гринвич-Парке не бывал.

— Нет, именно в конце октября. Листвы на деревьях столько же, сколько на дорожках, аллеи превращаются в пестрые туннели, приятно бродить по ним, шуршать опавшей листвой…

— О, да! — сказал я.

Она сделала серьезное лицо. Когда она поджимала губы, они складывались в растянутую букву "М" — так дети рисуют рты медведям и вапролокам.

— Я звонила Рассвелу. Он сказал, что вы репортер.

— Это приговор?

— Нет, но из слов Алистера я поняла, что у вас несколько другая специальность.

— На Фаоне туго со специалистами, — стал повторять я выдуманное Алистером объяснение, — гражданам приходится осваивать несколько профессий. Пишу статьи о… да вот, сами убедитесь, — я отыскал в комлоге старый номер «Сектора Фаониссимо», который иногда предъявляю как доказательство мирного характера моей профессии.

Статья за моей подписью называлась «О размножении вапролоков в условиях неволи».

— Они разве размножаются в неволе? — удивилась Джулия.

— Нет. Именно это я и доказал: вапролоки в неволе не размножаются.

Она рассмеялась.

— Статью следовало назвать «О НЕразмножении вапролоков в неволе».

— Но тогда никто бы не стал читать.

— А так читают?

— Наверное…

Я предложил покинуть смотровую площадку и погулять по парку. В движении легче обнаружить хвост. Она согласилась. Мы обошли обсерваторию и двинулись на юг вдоль второй секунды восточной долготы. Так мы двигались, пока аллея, которой было наплевать на географию, не потянула нас на юго-восток.

— Какое чудесное совпадение, — вслух размышлял я, держа Джулию под руку, — что нулевой меридиан выходит прямо из дверей Обсерватории.

— Мир создан чудесными совпадениями, — вторила мне Джулия, — взять хотя бы кошку: надо же так совпасть, что дырки в ее шкуре находятся как раз в том месте, где у кошки глаза.

— Парадокс, — согласился я. — Понимают ли кошки, как им повезло? Впрочем, — продолжал я размышлять, — нулевой меридиан мог проходить через Гринвич-Парк и до того, как на нем построили Обсерваторию, а построили ее затем, чтобы придавить меридиан и не дать ему переползти к конкурентам.