Максим Дегтярев - Ок-но

— А, — догадался я, — поправка об отказе от убежища.

— Точно. Но никому не говорите, что я вам о ней напомнил, а то мне влетит.

— Вам не уточнили, до какого срока меня следует выгнать с Терминала?

— До завтрашнего утра.

Я прикинул, что сегодня ночью Зейдлиц и физики должны вернуться на Терминал. Зейдлиц полагает, что я ему смогу помешать. Но помешать сделать что? Хм, неясно…

Я помог завхозу выволочь Макса из ниши. Затем он попытался его включить, передвинув тумблер экстренного выключения. Индикаторы питания загорелись, внутри корпуса загудел мотор. Робот конвульсивно дернулся и замер.

— Макс, ты жив? — завхоз заглянул роботу в окуляры, словно проверяя зрачки.

Робот явно не узнавал хозяина. Он вообще никак не отреагировал. Индикатор нейроактивности еле теплился.

— Что с тобой сделали эти сволочи! — воскликнул завхоз в беспредельном возмущении и глянул на меня. Я открестился:

— Я к нему не прикасался. Вызовите полицию, пусть они возьмут для анализа следы с корпуса.

Вместо полиции завхоз вызвал дежурного робототехника. Хмурый парень не раздумывая ни секунды набросился на робота с гаечным ключом и отверткой. С головы робота слетела крышка. Завхоз подхватил ее, не дав упасть на пол.

— Я бы сначала попробовал медикаментозную терапию… — пробормотал я, наблюдая, с каким цинизмом робототехник вскрывает Максу мозги. Отработанным движением он воткнул роботу кабель, другой конец кабеля он подсоединил к миникомпьютеру, висевшему у него на поясе.

— Ну, как он? — беспокоился хозяин.

Робототехник посмотрел на экран миникомпьютера, поднял глаза на завхоза и сказал:

— Ну прямо как новенький.

Однако, в его голосе я не уловил того радостного самодовольства, с каким ту же самую фразу произносит мой механик, возвращая флаер после ремонта. Скорее, он был удивлен.

— Что значит «как новенький»? — переспросил завхоз, его взгляд метался между экраном и робототехником.

— Как только что родившийся, — уточнил тот, собирая инструменты.

— Стерли память? — догадался я.

— Да, обнулили до железки. — Он имел в виду, что Макс из смышленого робота-уборщика превратился в груду дорогого железа.

— Это поправимо? — спросил я.

Завхоз разозлился:

— Ага, поправимо! Неделю учить его находить дорогу к каютам, еще неделю учить пользоваться пылесосом, потом по меньшей мере месяц он будет путать дезинфектор с дезодорантом. О боже, какому пилоту-идиоту понадобилось промывать ему мозги!

— Зато он не будет больше показывать начальству средний палец…

— Мне не до шуток! — взвизгнул завхоз. — Увозите! — это он крикнул робототехнику.

— Увезем, нет проблем, — невозмутимо ответил тот.

Несчастного Макса покатили в мастерскую. Завхоз шел следом, я — за ним, а вместе мы образовали маленькую похоронную процессию. Слух об умышленной киберамнезии облетел третью палубу в одно мгновение. Отдыхающие пилоты и персонал третьей палубы провожали нас скорбными взглядами. Дверь в мастерскую захлопнулась перед моим носом.

— Родственники желают побыть с телом наедине, — объявил я собравшимся зевакам.

— Это их право, — горестно произнес кто-то из пилотов.

Никто не возразил. Я вернулся на предполагаемое место преступления. Упертый завхоз не вызвал полицию — ни местную (а на всяком Терминале есть полицейский участок), ни Галактическую. Оно может и правильно, поскольку сонным полицейским Терминала вряд ли когда либо приходилось заниматься сбором улик против вандалов, специализирующихся на роботах. С другой стороны, приборы для обнаружения следов и для анализа ДНК есть в любом полицейском участке. Я решил не ломать голову, а просто позвонить в участок и попросить прислать кого-нибудь с криптоанализатором. Дежурный сержант не соизволил меня дослушать.

— Ты полагаешь, нам более нешто делать? — спросил он с немыслимым хармасским акцентом, передать который я берусь лишь отчасти.

— Извини, хотел разыграть, но не вышло… — и я выключил связь.

Сняв место преступления на видео, я ушел к себе в каюту. Я испытывал легкую досаду от того, что стюардесса Анна не присутствовала при моем триумфе, потому что утром улетела в очередной рейс. Но не похвастаться было нельзя. Я отправил ей сообщение, затем просмотрел результаты поиска по метке: «Дин Мартин, физик, но не тот Дин Мартин, который двадцать два года назад получил премию Сектора Фаона по теоретической физике и умер четырнадцать лет назад».

Статьи, статьи, статьи… Некоторые — в соавторстве. Нибелинмус, его зам Трауберг, Петров какой-то… Первая премия на конкурсе молодых астрофизиков — оказывается, есть и такой… На Накопителе Хармаса отыскалось единственное сообщение о Дине Мартине как о живом человеке, а не как об авторе тире соавторе дюжины статей по космологии. Пять лет назад Дин Мартин принимал участие в научной конференции, проходившей на Хармасе. Интересно, что профессор Рассвел принимал участие в этой же конференции. Пять лет назад он еще не был на пенсии, а вовсю преподавал в Кембридже. Нибелинмус и Трауберг так же упоминались среди участников. В то время Мартину было двадцать три. Должно быть, он заканчивал аспирантуру… Я вывел на экран самую раннюю статью Мартина, написанную им за два года до конференции на Хармасе. Возможно, существуют и более ранние статьи, но я выбрал из тех, что были под рукой. В библиографии чаще других имен встречалось имя профессора Рассвела. А Нибелинмус намекнул Джулии, что знает, для кого она взяла кристаллозапись… Занятно…

Остаток вечера я готовил себя к серьезному разговору с Мартином.

Старший инспектор Виттенгер отрицал, что следствие по делу об убийстве фокусника Мак-Магга зашло в тупик. За три дня он установил имена двухсот пятидесяти зрителей из без малого полутора тысяч, присутствовавших на роковом представлении. Десять человек видели друг друга возле входа в правительственную ложу. Кроме того, в руках Виттенгера находилось орудие убийства. К сожалению, крупнокалиберный «Ижевск-667» с оптическим прицелом не был зарегистрирован на Фаоне. Посланный Виттенгером запрос в другие Сектора пока оставался без ответа, но вины инспектора в этом нет. Двадцать пятого апреля Виттенгер собрал в Мьюзик-Холле две с половиной сотни зрителей и провел следственный эксперимент. Великим Мак-Маггом нарядили одного сержанта, подходившего по росту и по комплекции. Хью Ларсон и его супруга Синтия играли самих себя и по словам очевидцев играли превосходно. Полуобморочная девушка не смогла изобразить обморок, вдобавок она трещала не умолкая, хотя по сценарию ей полагалось лежать на руках у Ларсона и молчать. У дамы в теплой куртке снова застряла молния, помочь ей никто не смог. Результатом следственного эксперимента стал получасовой трехмерный ролик, снятый с шести стереокамер, и полный ноль по части полезной для следствия информации.