Максим Дегтярев - Ок-но

Шеф почесал проволочкой затылок.

— Пока не надо. Я дам команду. Ступай. Ильинскому…

— Да-да, я помню.

— Ну и молодец.

Дважды «молодец» Яна прекрасно понимала, что повторение похвалы не есть ее умножение — занятый Шеф попросту забыл, что уже раз назвал Яну молодцом.

Сообщение от Яны пришло в пять утра, сработав вместо будильника. Даже если в нем нет ничего путного, размышлял я, открывая сообщение, это хорошая идея — встать в пять утра, привести себя в боевой вид и часикам к шести нагрянуть к Мартину с допросом. Терять мне нечего — похоже, Зейдлиц сделает всё, чтобы я сегодня же покинул Терминал.

Ларсоновское «открытие» не имело бы ровно никакого значения, если бы на Терминал не прибыли физики. И если бы эти физики не были связаны с Галактической Полицией, взявшей в свои руки расследование кражи из сейфа. Объединяя все вместе — «открытие», ГП и физиков — Ларсон приходит к выводу, что во-первых мы столкнулись с уникальным физическим явлением (в литературе он не нашел ничего подобного), во-вторых это явление каким-то образом выходит за рамки физики, иначе — к чему полиция? Физическое явление находится на службе у преступного сообщества — вот какой вывод делает Ларсон. Для скептика Ларсона вывод достаточно резкий. Но не будь он скептиком, он бы сказал, что раз возглавляемый Зейдлицем ДАГАР занимается не преступными сообществами, а сапиенсами, то, следовательно, уникальное физическое явление имеет отношение к инопланетянам. В существование инопланетян Ларсон, в отличие от Яны, не верит.

«Есть ли связь между убийством фокусника Мак-Магга и тем, что произошло на „Монблане“?» — Это не я себя спрашиваю, это в один голос спрашивают у меня Шеф, Ларсон и Яна, как будто здесь, на Терминале Хармаса, ответ известен самому последнему роботу.

Хм, робот Макс знал, но забыл…

Галактическая Полиция интересуется сейфами, теоретической физикой и убитыми фокусниками. При этом владелец исчезнувшей шкатулки, господин Сведенов, ее совершенно не интересует. Он миновал Терминал без какой-либо задержки со стороны ГП. Это означает, что на содержимое шкатулки Зейдлицу плевать. Ларсон по этому поводу не высказал никаких догадок.

В общем, Янино послание меня взбодрило.

Накануне я выяснил, что в распоряжение физиков были предоставлены две каюты на третьей палубе. Охраняемые ли? — раздумывал я, прилепляя усы и надевая комбинезон поваренка. Комбинезон оказался велик. Кельнер явно выбирал с запасом. Если у них поварята таких размеров, то много ли еды достается пассажирам?

В шесть утра на третьем уровне Терминала народу было едва ли меньше, чем в шесть вечера. Ничего удивительного — Терминал работает круглосуточно.

«Каша не подгорела?» — спросил меня какой-то пилот. Кажется, он шел завтракать в служебную столовую.

«Кто у вас сегодня дежурит?» — поинтересовался тип, которого я не смог причислить ни к одной службе. «Зейдлиц», — бросил я небрежно и продолжил идти своей дорогой. Удивился тип или нет — я не посмотрел.

Охраны у секции с каютами физиков я не заметил. Но где-то поблизости Зейдлиц установил камеру наблюдения — в этом я был уверен. Я вернулся в кольцевой коридор. Напротив поворота к гостиничным секциям стоял кофейный автомат, который я приметил еще вчера. Два больших пластиковых стакана с черным кофе должны были послужить либо прикрытием, либо оружием, так как кофе жег руки даже сквозь стаканы.

Я постучал в каюту Мартина. Потом еще раз и настойчивей. Послышалось шевеление; заспанный глаз посмотрел в крохотный иллюминатор. Щелкнул замок. Мартини стоял завернувшись в простыню. Казалось, он не был удивлен. Он зевнул, потер глаза и сказал, указывая на стол у кровати:

— Поставьте там. Но вообще-то, вы могли сделать это и через час… Ну да черт с вами, ставьте…

До меня наконец дошло, почему он не удивился. Ему не пришло в голову, что его пришли будить, и после того как я уйду, он собирался снова лечь спать.

— А зачем два стакана?

— Нас же двое, — шепнул я ему на ухо.

Теперь он точно удивился. Пока он решал, снюсь ли я ему или нет, я запер дверь в каюту и начал сканировать стены и мебель.

— А нельзя ли все это сделать через час? — спросил он. — Черт, это вы?! — он наконец-то меня узнал. — Ну и обнаглели журналисты…

Сканер показывал, что нас вроде бы не слушают, поэтому я пошел напролом:

— Зейдлиц вот-вот узнает, что это вы, а не Джулия Чэпмэн украли кристаллозапись со стола Нибелинмуса.

Мартин, с видом зомби, дошел до кровати и сел. Простыня задралась, открыв худые волосатые ноги.

— Вы репортер или кто?

— Я друг мисс Чэпмэн.

— Вот как… Подождите, мне нужно… — он махнул в сторону ванной.

— Угу, только быстро.

Я надеялся, он не станет принимать душ — времени и так было в обрез.

Мартин вышел с мокрой головой. На ходу он вытирал голову полотенцем. Простыню сменил халат. Продолжая одной рукой вытираться, он сделал глоток кофе.

— Горячий? — спросил я, заметив как он дернулся.

— Да. О какой кристаллозаписи вы говорите? — спросил он не поднимая глаз.

Ошибка первая: не следовало разрешать ему совать голову под холодную воду. Должно быть, у физиков голова включается именно таким способом.

— О той, которую, по мнению Нибелинмуса, украла Джулия Чэпмэн.

— А Джулия ее не брала?

— Нет.

— Так о какой же записи идет речь, если Джулия, как вы только что признали, ничего не брала.

— О записи, взятой вами со стола в кабинете Нибелинмуса пятого апреля этого года, — отчеканил я, понимая, впрочем, что мы идем по замкнутому кругу. Но ведь я действительно не знал, что это была за запись! Я продолжал:

— Вы не подумайте, что я пришел заниматься софистикой. Я бы не стал будить вас из-за такой ерунды. Право, ваш сон дороже. Но вы можете потерять его навсегда или во всяком случае — надолго, если Зейдлицу станет известно о кристаллозаписи. Вы спросите, а какое мне, собственно, дело до той кристаллозаписи. Чтобы вы не мучились над вопросом, чьи интересы я отстаиваю, я отвечу сразу. Я защищаю интересы Джулии Чэпмэн, которая из-за вас лишилась работы. Хуже того, она лишилась доверия доктора Нибелинмуса. Вы же, наоборот, это доверие приобрели, иначе бы Нибелинмус не привлек вас к работе с ДАГАРом. Нибелинмус не станет по пять раз переспрашивать меня, о какой записи идет речь. Полковник Зейдлиц так же поймет с полуслова. И плакала ваша карьера. Что скажете?

— Скажу, что мне надо одеться, — с вызовом бросил Мартин.

— Валяйте.

Я отошел к иллюминатору. Прямо надо мной осьминожьими лапами торчали причальные фермы, которые подтягивали тяжелые корабли к стыковочным узлам. Крупному лайнеру — такому, например, как «Монблан-Монамур» — чтобы точно причалить, недостаточно одних только маневровых двигателей. Отсюда виднелась корма «Монблана». В трех стыковочных узлах от него был пристыкован другой корабль — меньших размеров, без опознавательных огней пассажирских лайнеров. Я присмотрелся и увидел еще два таких же корабля. ДАГАР взялся за дело серьезно.