Вадим Леднев - Операция Муравьиный бог

— Я не понимаю… Истина? Что это?

— Я сказал: понимание не требуется! Требуется Осознание. И не путай Осознание с Верой! Теперь отправляйся назад в свой мир. Не бойся, сказанное мной, ты не забудешь никогда. Нашу встречу, будешь ты видеть в своих снах. До конца жизни своей, будешь видеть ее. Спрашивай же тогда! Возможно я смогу тебе помочь не свернуть с верной дороги… А если не я, то есть и другие Стражи… в любом случае удачи тебе! Прощай и до свидания!

Шумела льющаяся из крана вода, гремели тарелки, что-то шкворчало на плите и девичий голос напевал, старательно выводя:

Голова туманная, как с похмелья. Но такого среднего, светлого похмелья. А вроде и не пил ничего накануне. Впрочем это неудивительно, как еще может быть в такой духоте? Жарища! Даже дышать трудно. Никита поморщился — слышимость в этих панелках. Иногда кажется, что соседи прямо у тебя в квартире живут. «Стоп! Что за сон такой дебильный я видел? Ой! Кажется это был не сон…» Он вдруг с ужасом, со всей отчетливостью, вспомнил последние секунды своей жизни. Во всех деталях вспомнил. Он умер. Его убили! Он лежал на полу, с продырявленной грудью, а вокруг разливалась кровь… его кровь! Где же раны? Рука! Он внезапно понял, что ощупывает грудь левой рукой. Поднес к глазам. Пошевелил пальцами. Что за притча? Он же ясно видел свою левую кисть валяющуюся на полу, у ног сутулого нелюдя… Браслета на запястье не было. «А это чудовище, проповедующее странные вещи. Я вижу его как сейчас!»

Голос был странно знакомым. «Что за черт!» — подумал Никита оглядываясь. Он лежал на собственном диване, в своей же квартире укрытый простынею. Простынею, а не саваном. — Это что же… на том свете такую же жилплощадь выдают, что и при жизни была? И в таком случае, как прикажете понимать… рай это или ад? Дверь на лоджию была открыта и оттуда доносился птичий гомон и крики играющих во дворе детей. Не слишком похоже на преисподнюю. Никита приподнялся на локте, тщательно протер глаза и бросил взгляд в сторону висевших на стене часов. Без пятнадцати одиннадцать утра. Дверь в коридор прикрыта. «А ведь это никакие не соседи… Это у меня на кухне…»

Лиловый негр, вам подавал манто!» с чувством закончила девушка. Ей что-то сказал мужской голос. Она звонко рассмеялась в ответ. Никита наконец узнал. «Нет, не может быть! Такого просто не бывает!»

— Кто здесь? — хрипло выдохнул он. Речь давалась с трудом, слова словно застревали в горле. Его услышали. Голоса на кухне замолчали. Дверь приоткрылась и в комнату заглянула… Алена.

— Ты?.. — только и смог сказать Никита, — Как ты…

— Проснулся? — улыбнулась ему Алена. — Наконец-то! Силен ты дрыхнуть! Мы уж заждались… оголодали. Яичницу пришлось вот пожарить… У тебя кроме яиц ничего в холодильнике нет. Извинишь, что я у тебя тут хозяйничаю? — она подошла к дивану присела рядом на корточки.

— Как ты? — спросила сочувственно. Ее лицо теперь было совсем рядом. Широко расставленные, голубые ясные глаза смотрели на него с каким-то сожалением. Никита невольно отметил, какие они красивые, с радиальными лучиками и темными ободками вокруг зрачков. Она вдруг потянулась словно хотела потрепать его волосы. Испугавшись этого движения, Никита невольно оттолкнул ее руку. Она потеряла равновесие и уселась на полу. Несколько секунд недоуменно смотрела на него, а потом расхохоталась, забавно морща носик и прижмуривая глаза.

— Как ты тут оказалась?.. Как я тут оказался?.. — закричал на нее Никита, вернее, хотел закричать. Пересохшее горло выдавало лишь невнятный хрип и какой-то клекот, но он не мог остановиться. — Что, черт возьми, происходит? Я живой? Мы наяву или ты мне кажешься?

— Все по-настоящему, коллега… — раздался мужской голос со стороны кухни, — Все, как говорится, по-взрослому…

Никита поднял глаза и некоторое время вглядывался. Голова слегка кружилась. Со зрением были какие-то проблемы, даже напрячь глаза не хватало сил, — удаленные детали размазывались в серую кашу. Мужчина в светлом, вошел в комнату, взял стоящий у стены стул, подошел к самому дивану и поставив стул, сел на него закинув ногу на ногу. Глаза Никиты изумленно раскрылись.

— Узнали? — усмехнулся человек. — Я почему-то так и думал, что сразу узнаете. Как самочувствие? Понимаю… туман в мыслях, тяжелая голова… раздвоенность между сном и реальностью… Это последствия применения Третьей сферы. Мы его называем артефактом Мнемосины. Сейчас все пройдет. Маша, будь ласкова, принеси ему элексирчику. Ясность вашего разума нам понадобится, коллега. Разговор будет непростой!

— Что?.. какой сферы? Маша?..

— Ах, ну да… Я же вам ее не представил. Мария Климонтович, моя дочь и единственная, насколько я знаю, женщина — Наблюдатель.

Девушка одним неразличимым движением, легко вскочила с полу и сделала кокетливый книксен. Потом показала Никите острый розовый язычок и поспешила на кухню. Толстая рыжая коса колыхалась в такт ее шагам.

— Вот значит как…

— Да! — сказал Климонтович, со значением подняв указательный палец. — От имени Наставников, сразу же должен принести вам извинения… за использование вас в качестве, как бы это сказать… приманки.

— Приманки…

— Ну не совсем, но, в общем, где-то так…

Вернулась девушка. В руках она держала желтую Никитину кружку из которой знакомо поднимался пар.

— А-а… — Никита вздохнул, — жидкий кислород… это уже даже не смешно… Дежавю какое-то.

— Пейте коллега! Это придаст вам силы! Вы нам понадобитесь в трезвом уме и твердой памяти.

Никита принял кружку из рук Марии и приложился к ней губами. Горьковато-кислая жидкость скользнула в пищевод. И сейчас же словно пелену сдернули с глаз. Мир вспыхнул неестественно ярким, тридцати двух битным цветом. Знакомые ощущения. Никита даже прижмурился, чтоб не видеть аппетитных окружностей Машиных грудей, ее обтянутых тонкими джинсиками круглых бедер.

— Отойдите, пожалуйста, от меня… — сказал он, отдавая опустевшую кружку.

Мария понимающе хмыкнув переглянулась с Климонтовичем.

— Да, Маш!.. — Климонтович показал рукой в сторону кухни, — у тебя по-моему яичница подгорает. Мы тут побеседуем по-мужски. Хорошо?

— Да, за ради бога! Беседуйте. — Мария удалилась издевательски покачивая бедрами. — Позовете, если что не поделите! Разъясню вам, мужчины.

— Не выпендривайся, дочка! — Климонтович улыбаясь проводил ее взглядом. — Дети… что с ними поделать? Ну?.. — повернулся он к Никите, — сеанс черной магии закончился… наступило время разоблачений?