Олег Лукьянов - На одной далёкой планете

Лаки потрясенно смотрел на серьезного, недоумевающего Зигу. Это была совершенно бессмысленная, глупая ложь, потому что установить истину не составляло никакого труда.

— Каманна Главный Сторожила! — заговорил он, ужасно почему-то волнуясь, — Прикажите позвать сюда исследователя Мысливца. Он вел все разработки по моей идее. Он расскажет.

Пока ждали Мысливца, Лаки показал на Патиссона, который зеленой глыбой возвышался позади группы.

— Да вот он может тоже подтвердить. Мы с ним вместе первый опыт ставили. Скажи им, Хари.

— Не знаю я ничего, — прогудел из-за спин Хари, отводя глаза в сторону.

— Как это не знаешь! А кто кирпичную кладку лбом расшибал? Кто говорил, что с такими пилюлями можно хоть сто кладок подряд расшибить?

— Вы подтверждаете заявление стажера Курнаки? — спросил Главный Сторожила.

— Не помню, — пробубнил Хари, переминаясь с ноги на ногу. — Кладку расшибал, это помню, а про пилюли ничего не помню.

Предательство приятеля ошеломило Лаки. Он потрясенно выдохнул.

— Аа-а! Вон ты какой! Я думал, что ты просто дурак, а ты, оказывается, еще и подонок. Подонок! — заорал он в запальчивости. — Продался за тогу!

Тут Зига наконец заметил его.

— Вы видите, с кем имеете дело? — презрительным тоном сказал он, адресуясь к Главному Сторожиле. — Это же психопат, больной человек. Его надо направить на лечение.

Лаки хотел было и ему влепить за «психопата», но сдержался, потому что в этот момент подошел Мысливец, маленький робот-исследователь в аккуратном синем комбинезоне.

Во двор между тем набилось много народа. Толпа с огромным интересом наблюдала за ходом разбирательства.

Допрашивал опять Главный Сторожила. На его вопрос, какие исследования Мысливец выполнял для стажера Курнаки, робот вытянулся во весь свой небольшой рост и отрапортовал:

— Докладываю каманне Главному Сторожиле, что никаких исследований для господина Курнаки я не выполнял.

Лаки чуть на дорожку не сел от неожиданности.

— Да ты что! — вытаращился он на Мысливца. — Что ты говоришь? Ты же робот, а не какой-нибудь подонок!

— Не выполнял, — с вежливой твердостью повторил Мысливец.

— Это ложь! — не помня себя, крикнул Курнаки. — Каманна Главный Сторожила! Они его подучили!

Зрители заулыбались, потому что Лаки нес очевиднейшую чепуху, а Главный Сторожила заметил на это:

— Вынужден напомнить вам общеизвестную истину, господин Курнаки: роботы не лгут и их невозможно подкупить.

— Тогда проверьте его память! Может, у него какой-нибудь контакт разомкнулся.

— Вам должно быть известно, господин Курнаки, что в случае малейшей неисправности роботы автоматически отключаются и вызывают по радио аварийную службу.

— И все-таки я требую!

— Ну что ж, если вы так настаиваете…

Главный Сторожила вставил два пальца в углубления на висках Мысливца и несколько минут стоял с сосредоточенным видом.

— Вынужден разочаровать вас, господин Курнаки. Никаких сведений о сотрудничестве с вами в памяти Мысливца не содержится.

Такого удара Лаки перенести не смог. Ноги его подкосились, и он неминуемо шлепнулся бы на дорожку, если бы стоявшие сзади роботы-исполнители не подхватили его под руки. Он увидел насторожившееся лицо Зиги, испуганную мордочку Рабика и все понял.

— Стерли! — прохрипел он, поднимая руку. — Вот он стер, крыса инкубаторская! Он один тут знает, как устроены роботы.

Рабик проворно нырнул за спину шефа, а Зига нахмурился, принимая неприступный вид. Толпа в Опы-тальне возбужденно загудела. То, что говорил Лаки, походило на правду. В клубе все знали, что Лаки изобрел какие-то пилюли, и, ясное дело, не сам, а с помощью робота. Значит, обязательно должны быть записи, а если их нет, то их, наверное, стерли. И сделать это мог действительно Рабик Тушка, известный, кроме своей подлости, эрудицией в робототехнике.

Случай был беспрецедентный. Все роботы на планете подчинялись Директорату и по отношению к людям обладали ненарушимым статусом неприкосновенности, соблюдавшимся очень строго. Толпа замерла, ожидая, что скажет представитель власти.

— Считаю необходимым внести разъяснение, господин Курнаки, — заговорил Главный Сторожила. — Это очень серьезное обвинение. За такое преступление по закону предусмотрена пожизненная ссылка за пределы Астры, но, если оно не подтвердится, мы будем вынуждены привлечь вас к ответственности за злостную клевету. Настаиваете ли вы на проведении специального расследования?

Лаки растерялся. Соблазн был велик, но и опасность проиграть дело тоже. Рабик и Зига, конечно, знали, на что идут, и уж, наверное, постарались замести следы своего преступления.

— Нет, не настаиваю, — сказал он, подавляя возбуждение.

Сценарий был скомкан, Лаки лишили главного аргумента, на который он делал ставку, и теперь надежда оставалась только на пилюли. Дрожащей рукой он вынул из кармана коробочку с оставшимися в ней несколькими пилюлями и заявил, что никакого расследования и не нужно, если на то пошло. Можно поставить опыт, который он уже показывал каманне Главному Сторожиле. Сейчас на глазах у всех он проглотит пару пилюль и отхлещет себя ремнем по голому заду. Так отхлещет, что все попадают в обморок, а он будет смеяться!

В Опытальне стало тихо. Такого хода никто, конечно, не ожидал. На надменном лице Зиги появилась улыбка неопределенного значения. Он был застигнут врасплох и не знал, что говорить. Толпа одобрительно загудела. Симпатии явно были на стороне изобретателя, и тут из-за спины Зиги снова вылез проклятый Рабик.

— Да извинит меня мой многоуважаемый коллега, — заговорил он келейным тоном, — если я выскажу одно небольшое возражение его идее.

Он обратился с постной мордочкой к Главному Сторожиле:

— Я вполне допускаю, что у моего жаждущего славы коллеги хватит терпения перенести побои и даже улыбаться при этом, особенно если в пилюлях содержится обезболивающее вещество.

— Нет там никакого обезболивающего! — выкрикнул Лаки. — Можете взять на анализ!

— …Но даже если его там нет, — не моргнув глазом продолжал Рабик, — то можно предположить, что подобный опыт будет говорить скорее о личных качествах изобретателя или его искусстве незаметно смягчать силу удара, нежели о действительных возможностях препарата. Поэтому доказательной силы его опыт иметь не может.

Произнеся всю эту ахинею, Рабик отступил, пряча в усах тонкую усмешку. И попал в цель! Легковерная аудитория сразу переменила настроение. Лаки с изумлением и горечью услышал одобрительные реплики: «А что, верно говорит! Молодец, Тушка!». Покивал, соглашаясь, Зига, благожелательно похлопав по плечу смышленого ученика.

— Мы примем к сведению ваш аргумент, господин, — сказал Главный Сторожила.