Олег Лукьянов - На одной далёкой планете

Весь день Лаки просидел у себя дома, готовясь к выступлению, и потом долго томился в ожидальне Мудрилища, наблюдая, как по одному, не торопясь, мимо него в зал проходят члены совета.

— Вас ждут, господин Курнаки, — сказал наконец робот-секретарь, открывая высокие двери из красного дерева, расписанные знаками зодиака.

С бьющимся сердцем Лаки переступил порог Мудрилища и оказался в ярко освещенном зале.

Члены совета, все как один в пурпурных мантиях с блестящими медными обручами на лбах, сидели в расставленных полукругом креслах, важные и молчаливые. Слева от них на пьедестале, покрытом черным бархатом, возвышался символ дерзновенной астрианской науки — громадная золотая статуя гориллы с белым глобусом под мышкой, на котором контурными линиями были нанесены материки, справа стояли навытяжку два робота-реаниматора с носилками и медицинским ящиком — все, как положено.

Соблюдая ритуал, Лаки первым делом подошел к статуе и, почтительно склонившись, коснулся лбом черного бархата у ее ног. Потом вышел на середину зала, отдал второй поклон совету и, выпрямившись, четко и уверенно отчеканил:

— Стажер Лаки Курнаки к голосованию готов.

Лица сидящих оживились улыбками. Было видно, что уверенность кандидата в себе произвела на них впечатление.

Кто-то добродушно сказал:

— Мы вас слушаем, стажер.

Реплика ободрила Лаки. Он незаметно нажал кнопку на поясе, включая микромагнитофон, спрятанный в ухе, и под диктовку бодро заговорил.

Он подробно рассказал о своих опытах, о громадном значении препарата для цивилизации, о том, что возможности курнакина не исчерпываются хирургическими операциями, так как он превращает любые отрицательные эмоции в положительные, и прочее, прочее…

По лицам метров он видел, что его речь их заинтересовала. Его слушали с сосредоточенным вниманием, иногда прерывали и задавали уточняющие вопросы, и Лаки, отключая магнитофон, отвечал на них.

Выступление он закончил на высокой ноте, сказав, как и учил Буба, о вселенской славе, которую курна-кин принесет клубу.

— У меня все, господа метры.

Весь мокрый от напряжения, Лаки краем глаза следил за белым глобусом. На красный цвет он, конечно, не рассчитывал, его вполне удовлетворил бы зеленый и даже проходной синий.

Наступил ответственный момент. В головах мудрил, обтянутых обручами, шла сложная невидимая работа. Выдающиеся персоны клуба сидели с закрытыми глазами, прислушиваясь к своему внутреннему голосу, а белый глобус под мышкой у статуи принимал сигналы, чтобы, просуммировав их, безошибочно выразить коллективное мнение в одном из семи цветов спектра. Прозвучал электронный гонг. Глобус ярко загорелся изнутри, заиграл красками и… погас, приобретя устойчивый черный цвет. Лаки почувствовал, как у него останавливается сердце и начинает темнеть в глазах. В зале стало тихо. Метры смущенно переглядывались. Для них, как видно, была неожиданной столь единодушно отрицательная оценка изобретения.

К Лаки сзади подошли роботы-реаниматоры с носилками, но, прежде чем упасть, он собрал все свои силы и пролепетал:

— Я… принимаю ваше… голосование, как лучшую… оценку моего препарата. Благодарю вас!

После этого свет померк в глазах Лаки, и он рухнул на носилки.

История со стажером Курнаки взбудоражила весь клуб. В экспериментариумах, теоретикумах, стажер-ских шли горячие дебаты. Даже те., кто не симпатизировал Лаки, признавали, что мудрилы оскандалились. Дать Желтый глобус такому непроходимому тупице, как Хари Патиссон, и не дать хотя бы Синий Курна-ки — это, конечно, нелепость, компрометирующая клуб в глазах масс. Что ни говори, а зеленую тогу Курнаки заслужил. Выяснилось же, что клеветой на метров он не занимался, отношение к нему было со стороны совета в последнее время хорошее. И вдруг — на тебе! Мудрилы и сами недоумевали, как мог случиться такой конфуз, лукавя и скрывая правду. Между тем правда была проста и однозначна, как Черный глобус, который отправил Лаки в реанимационную. Об этом говорили в кулуарах старые, искушенные в клубных делах своличи. Говорили, что Курнаки допустил тактический просчет. Ни в коем случае нельзя было расхваливать свое изобретение, хотя бы оно того и заслуживало. В Мудрилище сидело тридцать человек, каждый из которых втайне считал себя первым гением планеты. И вдруг эти гении увидели перед собой настоящего гения. Разве можно такое вынести!

Согласно уставу кандидат, получивший Черный шар, лишался права на новый прием на десять лет, а это означало задержку производства действительно нужного планете препарата. Ждали удара со стороны средств массовой информации.

И сокрушительный удар был нанесен в самом скором времени.

У Бубы решение мудрил вызвало взрыв буйной радости. Он примчался домой к Лаки на следующий же день после голосования, поднял с постели почти больного и повез с собой в телецентр.

— Бесподобно! Мощно! — гремел Буба, когда они летели с ним на телевизионном флайере. — Твоя последняя фраза в Мудрилище войдет в историю! Это же гениально! Ты сразил их всех наповал своей благодарностью!

Буба клялся, что так просто этого дела не оставит, что все ватажники Свистуна возмущены поведением метров, на клуб надвигается гроза.

— Пора, пора публично высечь это старичье, — шумел Буба. — Они, словно пауки, опутали своими сетями элитарные клубы, душат молодежь. Они попирают священный Принцип Большого Удовольствия! Вот мы устроим им телевизионный тайфунчик!

…Тайфунчик начали «Совы» проблемной передачей «Что происходит с клубом СВОЛИЧ?». Экспансивный предводитель ватаги громил мудрил, обвиняя их в позорном чувстве зависти к молодому таланту, говорил, что тайное голосование — система выгодная только для бездарей и интриганов. Кандидаты выставляются не по их личным заслугам, а по чьим-то симпатиям, умению подмазаться к метрам. «Почему бы мудрилам не высказывать свое мнение открыто, как это делали еще в эпоху Тьмы? — вопрошал Буба. — Кого они боятся? Или им есть что скрывать?»

Вслед за «Совами» выступили «Москиты», «Скорпион», «Горчичник» и еще с десяток телеватаг. На клуб обрушился вихрь острокритических репортажей, дискуссий, телезаседален.

Телевизионный тайфунчик продолжался с неделю и был подавлен объединенными усилиями нескольких клубов, к которым обратились за помощью избиваемые своличи. В Директорат роботов Астры была послана жалоба на «безответственных телеболтунов, подрывающих своими клеветническими измышлениями самый институт элитарных учреждений», и Директорат, обсудив жалобу, направил предводителям телеватаг пред-писалку, рекомендующую «смягчить тон высказываний в адрес Особо Значительных Персон».