Миккель Биркегор - Тайна «Libri di Luca»

Внезапно картина дрогнула, как будто кто-то вырезал кадр из кинопленки. Йон сразу же понял, что это — сигнал, исходящий от улавливающего. И это было не единственное, что он понял. Так включившимся в сеанс улавливающим мог быть только один человек — Катерина.

В тот момент, когда Йон читал о том, что происходило в салоне автомобиля, по его черной мантии яркой змейкой скользнула голубоватая искра и устремилась к ближайшей электрической розетке, находившейся в нескольких метрах над головами собравшихся. Стоявшие невдалеке от Йона Чтецы в испуге отшатнулись и попятились, в зале послышался встревоженный шепот. Заметив это, Ремер поднял руки, сделав успокаивающий жест.

— It is okay, — громко сказал он. — This is what we have been waiting for. [48] Все в порядке. Как раз этого мы и ждали (англ.)

Волнение улеглось, и те вещающие, которые содействовали Йону, немного помедлив, продолжили чтение. Однако Катерина видела, что многие продолжают испуганно переглядываться, они на всякий случай, насколько смогли, отодвинулись дальше от кафедры.

Йон же тем временем продолжал читать, как ни в чем не бывало, не замечая того, что происходит вокруг. Голос его, излагающий историю, звучал умиротворенно, уверенно и завораживающе. Казалось, это успокоило аудиторию, несмотря даже на то, что мелкие искры иногда пробегали по его мантии.

Катерина лихорадочно озиралась в поисках Мухаммеда и Хеннинга. Если они в самом скором времени не появятся и не прекратят течение процедуры, то реактивацию можно будет считать свершившимся фактом. Катерина и сама это чувствовала. В читальном зале продолжала скапливаться энергия, пламя стеариновых свечей плясало, хотя тока воздуха Катерина не ощущала, ей даже показалось, что стало прохладнее. Катерина не сомневалась, что воздействие идет полным ходом, только не знала, какова его природа.

Те, кто сам не читал, зачарованно наблюдали разворачивающиеся перед их внутренним взором события и явления. В библиотеке было столько улавливающих, чьи усилия были направлены в одно русло, что Катерина не решилась им противостоять. Она понимала, что вещание Йона представляет собой волну, которую влечет вперед не только энергия, заключенная в здании библиотеки, но и поддержка присутствующих здесь вещающих и улавливающих. Противостоять этому мощному потоку было равносильно попытке сдержать цунами с помощью бумажного пакетика.

Катерина прикрыла глаза. Сейчас она могла лишь одно — позволить Йону вести себя еще дальше, и девушка сосредоточила все свое внимание на вещании Йона. У нее возникло ощущение, хорошо знакомое ей по их совместным занятиям, со времени которых, казалось, прошла целая вечность. У Йона был специфический стиль в расстановке акцентов, особый энергетический пульс, и она попыталась во что бы то ни стало уловить его ритм. Она видела, что многим из присутствующих улавливающих это уже удалось и они объединили свои усилия, поддерживая каждую волну этой пульсации.

Быть может, не стоит пытаться его остановить?

Открыв глаза, она посмотрела на кафедру. Йон стоял неподвижно, как статуя, и лишь звучавший голос и шевелившиеся губы указывали на то, что сознание все еще его не покинуло. Мантия его напоминала экран, на котором мгновенно возникали и гасли сложные узоры из искр, и постепенно Катерина начала улавливать закономерность между частотой появления рисунков и пульсацией излучаемой Йоном энергии. Усилием воли сконцентрировав свои способности улавливающей и напрягши зрение, Катерина сумела наконец уловить заданный им ритм, так что она могла уже предугадать, когда последует выброс следующей порции. Она сделала глубокий вздох и стала ждать.

Сосредоточившись, она напрягла свои душевные силы и постаралась слегка усилить следующий такт пульсации. Немедленно последовал мощный энергетический скачок, и от тела Йона к одной из висящих над ним ламп протянулась огромная электрическая дуга. Коснувшись лампы, она превратилась в каскад искр, посыпавшихся на стоящих внизу людей наподобие огненных снежинок. Окружающие Катерину Чтецы инстинктивно пригнулись, некоторые даже побежали прочь, однако большинство все же осталось на месте. Отчасти их удержало восхищение прекрасным зрелищем, отчасти непреодолимая сила воспринимаемого ими вещания. Даже если бы они захотели, то не смогли бы покинуть помещение, а того, что творится вокруг них, они попросту не замечали.

Внезапно среди создаваемых Йоном картин Катерина уловила несколько изображений себя самой.

Эти изображения были подобны слайдам, инородным вкраплениям в кинофильм, настолько кратким, что порой их трудно было даже различить, однако все же Катерина была убеждена: это она. Йон чувствовал, что она здесь, рядом, и это нарушало его концентрацию. Катерина немедленно сосредоточила все силы на том, чтобы усилить именно эти кадры, и стали возникать все новые и новые изображения, на которых она и Йон вместе были в «Libri di Luca», в саду Кортманна, в постели, появилось изображение того, как она сидит в профиль, глядя в ветровое стекло автомобиля. По мере появления обрывков картин, Катерина моментально усиливала пронизывающие их оттенки чувств — тоску, любовь, покой.

И вскоре она почувствовала, что это вызывает ответную реакцию. Постепенно теплота и нежность, которыми были проникнуты ее изображения, стали исходить также от Йона. Она почувствовала, как по щекам ее потекли слезы. Неужели ей все-таки удалось до него достучаться?!

Быть может, она принимала желаемое за действительность, однако ей показалось, что Йон силится повернуть голову, однако что-то ему не дает этого сделать.

Катерина сделала шаг по направлению к нему, однако резко остановилась.

Ремер также изменил позу. Его тело застыло, он неестественно выпрямился и, не мигая, смотрел на текст перед собой. По-видимому, Ремер уже не сознавал ни того, где находится, ни того, что происходит вокруг. Однако больше всего испугали Катерину крошечные черные искры, сыпавшиеся с его белой мантии.

С того самого момента, как Йон понял, что Катерина в зале и пытается общаться с ним, на него нахлынула волна воспоминаний. Снова и снова в его сознании появлялись картины того, как он и Катерина были вместе, и отделаться от них он никак не мог. Смутные воспоминания напоминали ему, что вдвоем они были счастливы, во всяком случае, он был счастлив так, как никогда в жизни, и постепенно ему стало хотеться, чтобы состояние это вернулось. Читать он продолжал, однако уделял все меньшее внимание тому, чтобы заряжать текст, выгадывая тем самым время на то, чтобы вспомнить. Что же произошло такого, что смогло их разлучить?

В памяти его всплыла сцена тестирования в школе Деметрия, когда он сам прогнал Катерину, опасаясь причинить ей вред. После этого возникло воспоминание об ощущении полной беспомощности, испытанном им, когда Поуль Хольт читал ему в первый раз, и о том, как в конце концов он сдался.