Сьюзан Маклеод - Сладкий запах крови

— Не могу. Прости...

Грудь его вздымалась, он тяжело дышал. Запрокинул голову, и рога его вдруг показались мне длиннее и острее, чем прежде. Только не они притягивали мой взгляд, а жилка, бившаяся на шее Финна. Но вот он отступил, его искаженное страстью лицо разгладилось. Финн легонько пробежал пальцами по вырезу моей безрукавки, расстегнул одну пуговку, вторую... Меня снова охватило желание. Он прикоснулся к разгоряченной коже у меня над сердцем.

— В глубине души ты можешь. Подумайте об этом, госпожа моя. — И с этими словами он развернулся и вышел.

Утирая набежавшие слезы, я заперла за ним дверь и уперлась в нее лбом, в изнеможении прислушиваясь к тому, как удаляются шаги Финна...

А потом меня затопили боль и горечь неутоленного вампирского голода.

Путь мой лежал в КровоСОС-таун, он же СОС-таун, в дневное время носивший название Гринвич, — средоточие злачных мест. Из квартиры я предпочла улепетнуть задворками — вылезла в окно, пробежала по крыше и спустилась по пожарной лестнице в сад при церкви Святого Павла. Вот и станция метро «Ватерлоо», вот я и на платформе, вот повеяло из туннеля горячим ветром, предвещая прибытие поезда. Войдя в вагон, я плюхнулась на сиденье и потерла загривок. Сердце колотилось все быстрее. Ощущение было такое, словно мне пришлось вскарабкаться с высокой температурой на вершину горы Хью. Я была сама не своя от усталости и голода. И к тому же все тело зудело. Я все равно бы отправилась в СОС-таун, даже если бы мне не было нужды разведать последние сплетни и слухи.

В изнеможении уставилась я в окно вагона, за которым проносилась темнота. «Сожаления насчет Финна — подавить и запрятать подальше. И обещай себе, Дженни, что тут этой истории и конец. Хватит дурью маяться, хватит страдать по недостижимому!»

Я посмотрелась в темное стекло. Вроде все в порядке: слишком заметная моя янтарная шевелюра спрятана под черной кепочкой, глаз, которые вечно меня выдают, не видно за темными очками. Все остальное тоже черное — и свободная футболка, и дешевые джинсы, и тяжелые мотоциклетные ботинки, и даже длинная черная куртка, в которой я прела в духоте метро. Ничего лишнего я с собой не взяла, только выкидной ножик с перламутровой рукоятью и шестидюймовым серебряным лезвием, да и тот, понятное дело, был не на виду: я спрятала его за шиворот.

Если не считать невидимого ножика, то всем своим обликом наркоманки, подсаженной на вампирский яд, я ничуть не выделялась среди прочих пассажиров.

К дверям вагона прислонился расхлябанный гот. Дешевка, с ходу определила я, настоящие так не одеваются. Вон у него и пальтишко из кожзаменителя, а не из натуральной кожи, даром что длиной до колен и черное. И волосы выкрашены плохой краской, и весь наряд унизан булавками, потому что дешево и сердито. А уж на лицо смотреть — смех берет: парень так перестарался с черной подводкой для глаз, что смахивает на панду. Да и простецкую футболку настоящий гот и вампирский наркоман нипочем не надел бы — или прилегающую безрукавку, или вообще пальто на голое тело.

Поймав мой взгляд, гот показал в ухмылке кривые зубы, и я его узнала. Газза, сквернослов-посудомой из кафе «Рози Ли»! Зачем ему в СОС-таун — яснее ясного, и к гадалке не ходи.

Подчеркнуто не обращая на Газзу внимания, я опустила веки и скрестила руки на груди, чтобы не чесаться. Попробую подремать.

Разбудил меня гоблин.

Первое, что я увидела, были его темные очки, плотно прилегающие к лицу. Я сразу вспомнила беднягу Иеремию, убитого в полицейском участке. Но этот гоблин был помельче и с другой прической: длинные пепельные пряди завиты и начесаны вроде веера или павлиньего хвоста, торчком стоящего над головой. Белесые уши гоблина просвечивали, как у крысы. К груди он прижимал мешок из плотной золотой парчи, забавно контрастировавший с синим комбинезоном. На комбинезоне красовался значок лондонского метро с литерой « О ». Значит, этот гоблин — собиратель.

Гоблин провел длинным серым пальцем по подергивающемуся носу.

— Хлам-мусор, мисс, — заявил он.

Маскировка у меня была так себе, гоблина не проведешь, не то что вампира. Но это было и не важно, ведь я стремилась обдурить исключительно ведьм.

Помотав головой, я тоже притронулась к собственному носу.

Гоблин похлопал по своей торбе и отозвался:

— Спасибочки, мисс.

Потом, мелькая зелеными огонечками на кроссовках, гоблин прошлепал дальше, туда, где стоял Газза.

— Хлам-мусор, мистер.

Газза опять ухмыльнулся и лениво протянул:

— Отвали, мелочь недоделанная.

Гоблин в ответ тоже показал зубы — черные, мелкие, острые, посверкивающие наклейками из красных гранатов. Потом широко разинул пасть, стремительно наклонился вперед и громко щелкнул зубами в каком-нибудь дюйме от причинного места Газзы под блестящими синтетическими штанами.

— Хлам-мусор, мистер, — повторил гоблин.

Газза так и вжался лопатками в двери вагона. Лихорадочно пошарив по карманам, он выудил что-то маленькое и опасливо протянул гоблину. Пластинка жвачки в фантике.

Длинные серые пальцы проворно выдернули жвачку из рук Газзы и сунули в парчовую торбу.

— Спасибочки, мистер.

Гоблин вспрыгнул на сиденье и свернулся клубочком, прижимая к себе торбу.

Газза весь сдулся, как проколотый воздушный шарик. И поделом ему, подумала я, пряча усмешку.

Еще две остановки, и поезд прибыл на станцию «Северный Гринвич». Газза вылетел из вагона первым и стрелой понесся по платформе, будто за ним гналась Дикая Охота. Полы плаща хлопали и развевались у него за спиной.

На эскалаторе я вновь прикрыла глаза. Голова болела ужасно. Сунув руку в карман, я кончиками пальцев погладила значок, который подобрала на улице у полицейского участка, — тот самый «Юнион Джек», который отлетел с тела Иеремии. Вообще-то, в кармане у меня побрякивали еще два таких же — я их прихватила из дому. Талисманы на удачу.

Поднявшись наверх, я первым делом направилась в общественный туалет. Скормила турникету мелочь и прошла внутрь. Там, среди черно-белых плиток, меня встретила сложная композиция из хлорки, мочи и сладковатого водорослевого запаха, присущего всем уборным. К горлу подкатило. Одну за другой я толкала дверцы кабинок, тщетно ища, где почище.

На стойке, в которую были вделаны умывальные раковины, лицом друг к другу сидели две девицы — одна масти «немытая блондинка», другая с каштановыми волосами. Они баловались: разулись, сунули босые ноги в раковину, по очереди нажимали на кран и брызгались друг в дружку водой. Каштановая скользнула по мне оценивающими глазками, решила, что я не стою внимания, и всласть затянулась косячком. Блондинка показала мне средний палец и прошипела: