Джозеф Финдер - Дьявольская сила

Молли любила цитировать Чехова, который как-то сказал, что доктора отчасти схожи с адвокатами, но если адвокаты лишь грабят клиентов, то доктора не только грабят их, но еще к тому же и убивают. И все же, несмотря ни на что, медицина ей нравилась, и она ничуть не задумывалась о материальных выгодах профессии врача. Мы с ней частенько мечтали — полушутя, полусерьезно — бросить работу, продать свой городской дом и переселиться куда-нибудь в глушь, открыть сельскую больницу и лечить бедных детишек. Мы назвали бы ее больницей Эллисона-Синклер, что звучит словно лечебница для психических больных.

Молли закончила кипятить соус, убавила огонь, и мы перешли из кухни в гостиную, которая, как и все другие комнаты в доме, была загромождена всяким хламом: какими-то ведрами, медными трубами и прочим старьем, и все это к тому же покрыто густым слоем пыли. Там мы уселись на перетянутые кресла, временно покрытые пластиковыми чехлами, и начали серьезный разговор.

Пять лет назад мы с Молли приобрели этот прелестный старинный особняк, стоящий на Мальборо-стрит в приморском районе Бостона. Прелестным, однако, дом был только снаружи. Внутри же он заключал лишь потенциальную возможность стать таковым.

В это время на рынке недвижимости цены достигли своего пика, а через несколько месяцев резко упали. Вы, может, и думаете, что я продувная бестия, но тогда я, как и множество других «умников», самонадеянно полагал, что цены на недвижимость будут только повышаться. Так вот, купленный нами дом относился к таким, про которые в рекламных объявлениях говорится, что это не дом, а «мечта умельца». Засучивайте рукава и приступайте к воплощению своих замыслов. При покупке агент по продаже недвижимости, конечно же, таких слов нам не говорил, но зато не сказал он также, что канализационные трубы в нем засорились, деревянные перекрытия источили жуки-древоточцы, а планки под штукатуркой вконец прогнили. В 80-х годах нередко любили повторять, что кокаин — это Божье наказанье тем, у кого много денег. В 90-х таким наказанием стали закладные на недвижимость.

Я получил свое вполне по заслугам. Ремонту дома не было конца-края, не в пример возведению египетских пирамид в Гизе. Только захочешь починить покосившуюся лестницу, нужно сначала заменить прогнившие балки стен, для чего, в свою очередь, требуется… Э, да что там говорить.

Хорошо хоть, что в доме не оказалось крыс. Я всю жизнь боялся крыс, испытывая перед этими маленькими тварями необъяснимый бесконечный страх, не говоря уже об отвращении, которое питают к ним все остальные нормальные люди. Подыскивая жилище, я отверг несколько других домов, хотя они очень понравились Молли, только из-за того, что мне померещились там промелькнувшие тени крыс. Про крысоловов и говорить не приходилось: я глубоко убежден, что крыс, как и тараканов, истребить невозможно, они выживут в любых условиях. Время от времени, когда мы утыкались в «видак», Молли любила подшутить надо мной и незаметно ставила кассету с фильмом «Уиллард» со всякими ужасами про крыс. Мне же было не до смеха.

И как будто нам еще не хватало стрессов, мы целыми месяцами цапались по поводу того, иметь или не иметь ребенка. Вопреки наиболее распространенной ситуации, когда жена хочет родить, а муж против, мне хотелось ребенка, а еще лучше нескольких. Молли же категорически возражала. Я считал это странным для педиатра, поскольку она придерживалась мнения, что детей должны воспитывать не родители, а педиатры. Она полагала, что ее карьера детского врача только-только началась и своих детей иметь было рано. Поэтому между нами часто возникали ожесточенные споры по этому вопросу.

Должен сказать, что я был не прочь разделить с ней ответственность за воспитание ребенка, она же считала, что в истории цивилизации еще ни один мужчина не разделил такой ответственности. По правде говоря, я уже собирался стать отцом: когда моя первая жена, Лаура, погибла, она была беременна. Молли же беременной еще не была никогда.

Итак, споры наши не прекращались.

— Мы могли бы продать отцовский дом в Александрии, — начала Молли разговор.

— По нынешним ценам на рынке мы за него почти ничего не получим. А твой отец не оставил тебе, по сути дела, ничего. Он никогда по-настоящему не думал о деньгах.

— А не можем ли мы получить заем?

— А под какой же залог?

— Я могла бы заложить драгоценности из лунного камня.

— Да за них шиш дадут, — засомневался я. — Лучше носи сама.

— А что Александру Траслоу нужно от тебя?

В самом деле — что, когда юристов поопытнее меня как собак нерезаных? Мне не хотелось повторять подозрения Стирнса, что отца Молли убили: так или иначе такое объяснение никак не пролило бы свет на причину того, зачем я понадобился Траслоу. Ради чего, спрашивается, бередить ее рану?

— Мне не хочется даже ломать голову, для чего я вдруг понадобился ему, — запинаясь, ответил я.

Оба мы прекрасно знали, что все это как-то связано с моей прежней работой в ЦРУ, но до конкретной причины додуматься не смогли.

— Ну а как там дела в отделении интенсивной терапии для новорожденных? — спросил я, чтобы уйти от разговора, о ее работе в Массачусетской больнице.

Молли только покачала головой:

— Я хочу поговорить об этих штучках Траслоу, — она задумчиво накрутила на палец прядь своих волос и сказала далее: — Отец дружил с Траслоу. Я имею в виду, что они доверяли друг другу, хотя близкими приятелями не были. Но отец всегда любил его.

— Вот и хорошо, — заметил я. — Значит, он добрый человек. Но тот, кто хоть раз был шпионом, шпионом останется навсегда.

— То же можно сказать и о тебе.

— Нет, я давал обещание, Молли.

— Стало быть, ты полагаешь, что Траслоу хочет дать тебе какое-то секретное задание?

— Сомневаюсь. Больно высокая зарплата.

— Но ведь работа связана с ЦРУ.

— Необязательно. ЦРУ — просто самый крупный клиент Корпорации.

— Мне не хочется, чтобы ты соглашался, — настойчиво повторила Молли. — Мы же уже говорили — эта твоя работа ушла в прошлое, с ней покончено. Ты напрочь порвал с ней… так и держись.

Она знала, как важно было для меня полностью отрешиться от своей прежней работы оперативного сотрудника, приучившей меня к холодной расчетливой жестокости.

— Я тоже очень хочу остаться в стороне, — заметил я. — Но Стирнс изо всех сил уговаривал меня не отказываться.

Молли встала с кресла и опустилась передо мной на колени, обняв мои бедра.

— Я не хочу, чтобы ты снова стал работать у них. Ты же обещал мне. — Разговаривая, она принялась поглаживать мои ноги и уставилась на меня умоляющими глазами, в которых таилась непостижимая загадка. Ее действия сбивали меня с толку. — А ты можешь с кем-нибудь посоветоваться? — наконец спросила она.