Дэвид Хартвелл - Научная фантастика. Ренессанс

Он раздал боевые ножи.

Паэль отшатнулся.

— Возьмите нож, академик. На худой конец, сбреете свою ужасную бороду.

Я рассмеялся, и в награду Тилл мне подмигнул.

Я взял нож — тяжелый стальной брусок, прочный и внушающий уверенность. Мне сразу стало спокойнее.

— Две минуты до столкновения, — напомнила Джеру.

Мой хронометр не работал: должно быть, она отсчитывала секунды.

— Закрывайтесь.

Тилл проверил скафандр Паэля на герметичность. Мы с Джеру помогали друг другу. Маска герметична, перчатки герметичны, проверка давления… Запас воды, подача кислорода, фильтры двуокиси углерода…

Проверив скафандр, я рискнул высунуть голову над креслом Тилла.

Корабль призраков заполнил все пространство. Он имел несколько километров в поперечнике: наш бедный обреченный «Живущий кратко горит ярко» рядом с ним выглядел карликом. Невероятной сложности переплетение серебристых веревок, затмевающее звезды и огни флотов. В перекрестиях веревок висели массивные гондолы управления.

И повсюду капельками ртути скользили серебристые призраки. Я видел в их гладких оболочках отражения аварийных огней шлюпки — как брызги крови, нарушающие их совершенство.

— Десять секунд, — напомнил Тилл. — Держитесь.

Внезапно серебристые канаты, толстые, как стволы деревьев, окружили нас со всех сторон и загородили небо.

И нас снова швырнуло в хаос.

Я услышал скрежет сминаемого металла, визг воздушной струи. Корпус лопнул, как яичная скорлупа. Остатки нашего воздуха разлетелись ледяным туманом, и теперь я слышал только собственное дыхание.

Корпус, разрушаясь, отчасти погасил нашу инерцию.

Но потом основание шлюпки во что-то врезалось, и врезалось крепко.

Спинку кресла вырвало у меня из рук. Я взлетел вверх и ощутил резкую боль в левом предплечье. У меня невольно вырвался крик.

Страховочный тросик натянулся. По руке опять волной прокатилась боль. Сверху я видел остальных, окруживших обломки кресла старпома.

Я задрал голову. Мы, как стрела, воткнулись в наружные слои корабля призраков. Повсюду виднелись дуги светящихся нитей, словно нас подхватила громадная сеть.

Джеру поймала меня и стянула вниз. Она задела больную руку, так что я поморщился. Но комиссар на меня не смотрела, она снова занялась Тиллом. Тот лежал под упавшим креслом.

Паэль доставал из чехла на шее шприц с обезболивающим.

Джеру отбросила его руку.

— Только аптечку пострадавшего, — прошипела она. — Ни в коем случае не свою.

— Почему? — обиженно спросил Паэль.

На этот вопрос мог ответить я.

— Потому что ваша, возможно, через минуту понадобится вам самому.

Джеру воткнула шприц в руку Тилла.

Паэль сквозь маску таращился на меня круглыми испуганными глазами.

— У тебя рука сломана.

Я впервые как следует рассмотрел свою руку и увидел, что она неестественно выгнута назад. Мне как-то не верилось, даже несмотря на боль. Я за все время в учебке и пальца ни разу не сломал.

Между тем Тилл дернулся, словно от легкой судороги, и изо рта у него выплыл большой пузырь слюны с кровью. Потом пузырь лопнул, и тело старпома обмякло.

Джеру, тяжело дыша, распрямилась.

— Ну что ж, ну что ж… Как там он сказал: «Принимай жизнь, как она есть»? — Она оглянулась на меня и Паэля. Я заметил, что она дрожит, и испугался. Комиссар продолжала: — Давайте двигаться. Нам надо найти ПУ. Пункт укрытия, академик. Логово, где можно отсидеться.

— А старпом?.. — начал я.

— Мертв. — Джеру посмотрела на Паэля. — Теперь нас только трое. Поневоле придется общаться, Паэль.

Он уставился на нее пустыми глазами.

Джеру перевела взгляд на меня, и ее лицо на мгновение смягчилось.

— Шея сломана. У Тилла сломана шея, юнга.

Вот так, еще одна смерть. На мгновение мне показалось, что я не выдержу.

Джеру резко отдала приказ:

— Приступай к исполнению обязанностей, юнга. Помоги червяку.

Я рявкнул, как положено:

— Есть, сэр! — И потянул Паэля за вялую руку.

Джеру двинулась первой, и мы последовали за ней в неизведанные глубины корабля призраков, оставив позади разбитую шлюпку.

Мы нашли себе ПУ.

Это было просто свободное пространство в густом сплетении серебристых канатов, но оно давало укрытие, а места скопления призраков располагались поодаль. Мы по-прежнему находились в открытом космосе — на всем их корабле, кажется, был вакуум, — и я понял, что от костюма мне еще долго не избавиться.

Выбрав ПУ, Джеру сразу заставила нас занять позиции для круговой обороны. А потом мы целых десять минут ничего, совершенно ничего не делали.

Этого требовала СОП, Стандартная Оперативная Процедура, и она произвела на меня впечатление. После хаоса, крушения «Ярко», крушения шлюпки, после бешеной активности — просто дать телу время приспособиться к новым условиям, звукам и запахам.

Только вот чуять здесь было нечего, кроме собственного пота и мочи, и слышать нечего, кроме своего же хриплого дыхания. И рука чертовски болела.

Чтобы чем-то занять мысли, я сосредоточился на ночном зрении. Глаза привыкают к темноте не слишком быстро — полностью приспосабливаются через сорок пять минут, — но уже через пять минут кое-что можно разглядеть. Сквозь щели между металлическими канатами мне видны были звезды, вспышки далекой новой звезды и ободряющие огни нашего флота. Но сам корабль призраков — темное место, смешение теней и расплывчатых отблесков. Высмотреть нас здесь будет нелегко.

Когда десять минут истекли, академик Паэль что-то проблеял, но Джеру, не слушая его, сразу повернулась ко мне. Она ухватила мою сломанную руку и стала прощупывать кость.

— Так, — резко сказала она, — как там тебя зовут?

— Кейс, сэр.

— Как тебе новый кубрик?

— А где здесь кормят?

Джеру усмехнулась:

— Отключи-ка связь.

Я исполнил приказ.

Она без предупреждения сильно дернула меня за руку. Я порадовался, что ей не слышно моего вопля.

Джеру сняла с пояса контейнер и залила место перелома. Раствор обладал зачатками сознания и сам выбирал, где схватиться, образовав корку. Когда кость заживет, он сам и отвалится.

Она жестом приказала мне снова включить передатчик и взялась за шприц.

— Я обойдусь!

— Не храбрись, юнга. Это средство поможет кости срастаться.

— Сэр, ходят слухи, что от этого дела бывает импотенция. — Я еще не договорил, а уже почувствовал себя дураком.

Джеру громко рассмеялась и взяла меня за плечо.

— Все равно это шприц старпома, а ему он уже ни к чему, верно?

Возразить было нечего, и я позволил ей сделать укол. Боль сразу утихла.

Джеру достала из пояса маячок — оранжевый цилиндр с палец длиной.

— Попробую дать сигнал флоту. Надо будет выбраться из этой плетенки: даже если маяк работает, здесь он экранирован. — Паэль открыл было рог, но она ему и слова сказать не дала. Я чувствовал, что оказался замешан в затяжной конфликт этой пары. — Кейс, остаешься за мужчину. И покажи этому червю, что у него в поясе. Я вернусь тем же путем, каким ухожу. Все ясно?