Дэвид Хартвелл - Научная фантастика. Ренессанс

Но оно не пустовало.

Женщина щурилась и прикрывала глаза рукой от луча его фонаря.

— Выключите, — велела она.

Гюнтер послушался. В оставшемся мягком свете он увидел: очень короткие, почти по-мужски подстриженые белые волосы, через них просвечивала розовая кожа головы. Высокие скулы. Веки, словно крылья, чуть приподняты искусно наложенными тенями. Темные полные губы. Гюнтер невольно восхитился самодисциплиной, которая требовалась, чтобы так тщательно накладывать косметику, когда лицо все равно скрыто шлемом. Только потом он заметил красно-оранжевый модный скафандр «Студио Волга».

Это была Измайлова.

Чтобы скрыть смущение, Гюнтер стал возиться со шлемом и перчатками, стаскивая их.

Измайлова освободила место, сдвинув свой лежащий на койке шлем, и он присел рядом с ней. Протянул руку, сказал чопорно:

— Мы уже встречались. Меня зовут…

— Я знаю. У вас на скафандре написано.

— А, да. Верно.

Неловкое молчание затянулось. Наконец Измайлова прокашлялась и резко заговорила:

— Это просто смешно. Нам нет причин…

БАМС!

Две головы дружно обернулись к двери. Звук был резким, громким, металлическим. Гюнтер напялил шлем, схватился за перчатки. Измайлова, тоже поспешно герметизируя скафандр, передала ему на чип:

— Что это?

Тщательно задвигая одну за другой застежки манжет, Гюнтер отозвался:

— Полагаю, это автоматический перфоратор. — Поняв, что шлем заглушает слова, он повторил их через чип.

БАМС!

Теперь они уже ждали этого звука. И больше не сомневались. Что-то пыталось вскрыть наружный люк шлюза.

— Что-что?

— А может, какой-нибудь молот или кузнечный модуль. Слава богу, что не лазерный резчик. — Он протянул ладони перед собой. — Проверьте крепление.

Она покрутила туда-сюда манжеты, взялась за шлем, потянула.

— Все в порядке. — И тоже протянула ладони. — Но чего он добивается?

Герметизация перчаток у нее тоже была в порядке. Один замок шлема чуточку расшатан, но не настолько, чтобы нарушить цельность. Гюнтер пожал плечами:

— Он не в себе. Мало ли что взбрело ему в голову. Например, пытается укрепить ослабшие петли.

БАМС!

— Он же ломится сюда!

— Да, это тоже возможно.

Измайлова чуть повысила голос:

— Но даже если программы перепутаны, в его памяти не должно быть ничего такого, что заставляет его так действовать. Как беспорядочный сигнал мог вызвать такое поведение?

— Он не так действует. Вы представляете себе роботов, какими они были в вашем детстве. А эти автоматы — просто шедевр. Они манипулируют не инструкциями, а концепциями. Это делает их поведение более гибким. Не приходится программировать каждый шажок при переходе к чему-то новому. Вы просто ставите цель…

БАМС!

— …например, разобрать роторный бур. В автомате имеется банк доступных навыков, вроде резки, откручивания болтов или общие манипуляции, и он перестраивает их в различном порядке в зависимости от поставленной задачи. — Гюнтер говорил, лишь бы слышать собственный голос и не удариться в панику. — И в обычных условиях это просто прекрасно. Но уж если такая штуковина выходит из строя, так на уровне концепции. Понимаете? Так что…

— Так что он принимает нас за роторный бур, который нужно разобрать?

— Ну… в общем, да.

БАМС!

— И что нам делать, когда он сюда доберется?

Они оба невольно поднялись на ноги и стояли лицом к двери. Свободного пространства было не много, и они заполнили его целиком. Гюнтер остро ощущал, что здесь не хватит места, чтобы драться или бежать.

— Не знаю, как вы, — сказал он, — а я намерен шарахнуть эту дрянь по башке унитазом.

Она повернулась к нему.

БАА…

Звук оборвался хриплым свистящим взрывом. Мгновенно наступила тишина.

— Взломал наружную дверь, — спокойно констатировал Гюнтер.

Они подождали.

После долгого молчания Измайлова спросила:

— Мог он уйти?

— Не знаю. — Гюнтер отстегнул свой шлем и прижался ухом к полу. Камень был до боли холодным. — Возможно, его повредило взрывом.

Он ощущал легкую вибрацию сборщиков и более тяжелый гул машин, перекатывающихся по цеху. Все эти звуки оставались в отдалении. Он сосчитал про себя до ста. Ничего. Он еще раз сосчитал до ста и наконец выпрямился.

— Ушел.

Оба снова сели. Измайлова сняла шлем, Гюнтер неловко отстегивал перчатки. Застежки не поддавались.

— Посмотрел бы кто на меня, — неуверенно засмеялся он. — Пальцы как сосиски. Так перетрусил, что с манжетами не справиться.

— Давайте помогу. — Измайлова отстегнула и потянула перчатку. Та легко сошла с руки. — Где там у вас вторая рука?

Они сами не заметили, как сняли друг с друга скафандры, как отстегнули крепления и распечатали швы. Начали они медленно, но с каждой застежкой торопились все больше, словно в отчаянной спешке. Гюнтер вскрыл красный скафандр Измайловой, под которым обнаружилась красная шелковая рубашка. Он подсунул под нее руку, задрал до груди. Соски были твердыми. Он взял грудь в ладонь и сжал ее.

Измайлова издала низкий гортанный стон. Она уже вскрыла скафандр Гюнтера и теперь подбиралась к члену. Выпростала его и нетерпеливо потянула мужчину на койку. Потом встала над ним на колени и направила член в себя. Губы Гюнтера встретились с женскими губами, теплыми и влажными. Они занимались любовью, так и не избавившись до конца от скафандров. Гюнтер освободил одну руку и просунул ее под рубашку Измайловой, поглаживая длинную спину и затылок. Короткий ежик волос щекотал и покалывал ладонь.

Она крепко оседлала его, ее плоть скользила по его коже.

— Ты уже готов? — бормотала она. — Готов? Скажи, когда будешь готов.

Она покусывала его плечо, шею, подбородок, нижнюю губу. Ее ногти впивались ему в кожу.

— Готов, — шепнул он.

Или, может быть, только подумал, и она поймала мысль на свой чип. Так или иначе, она стиснула его еще крепче, будто хотела сломать ребра, и все ее тело содрогнулось в оргазме. И он тоже освободился, выбросив страсть в вихре отчаяния, экстаза и облегчения.

Ничего лучше он в жизни не испытывал.

Потом они полностью содрали с себя скафандры и спихнули их с койки. Гюнтер вытянул из-под себя одеяло и с помощью Измайловой укутал ее и себя. Они лежали рядом молча, наслаждаясь отдыхом.

Он прислушался к ее дыханию. Она дышала тихо. Потом она повернулась к нему лицом, и теплое дыхание согрело ему ямочку на горле. Ее запах наполнял комнату. Рядом с ним находилась незнакомка.

Гюнтер устал, ему было тепло и спокойно.

— Ты давно здесь? — спросил он. — То есть не в убежище, конечно, а…

— Пять дней.

— Так мало… — Он улыбнулся. — Добро пожаловать на Луну, мисс Измайлова.

— Екатерина, — сонно поправила она. — Зови меня Екатерина.