Дэвид Хартвелл - Научная фантастика. Ренессанс

— Мы в отпуске, помнишь? — не раз повторял он.

Ее косые взгляды дали ему понять, что жена не купилась на его рассказы об игровой модели. Она считала, что ему просто нравится резвиться среди деревьев.

— В душе ты так и остался деревенским мальчишкой, — хмыкала она.

Так что на следующее утро он пропустил запланированный поход к стадам гигантелоп. Он отправился прямиком к отсекам погружения и скользнул в своего шимпанзе. «Чтобы выполнить кое-какую важную работу», — сказал он себе.

Шимпанзе спят на деревьях и б ольшую часть времени проводят в вычесывании друг друга. Удачливый «парикмахер» добывает себе угощение — клеща или вошь. В больших количествах эти насекомые пьянят — в них содержится какой-то едкий алкалоид. Леон подозревал, что осторожное распутывание его шерсти (этим занималась Келли) — действие жизненно необходимое, поскольку так поддерживается гигиена шимпанзе. А еще оно определенно успокаивало Япана.

И вдруг его озарило: шимпанзе оглаживают друг дружку вместо «разговоров». Они издают звуки только в кризисных ситуациях и в возбужденном состоянии: в основном это возгласы, связанные с совокуплением, едой или самозащитой. Обезьяны как люди, не способные облегчить душу в беседе.

А облегчение им необходимо. Суть их общественной жизни напоминает человеческое сообщество в условиях стресса: под гнетом тирании, в тюрьмах, в уличных бандах. Несмотря на зубы и когти, они поразительно похожи на людей в стесненных обстоятельствах.

Но наблюдается здесь и «цивилизованное» поведение. Дружба, скорбь, участие, товарищество тех, кто вместе охотится и охраняет территорию. Их старики морщинисты, лысы, беззубы, и все же о них заботятся.

Их инстинктивное знание поразительно. Они в курсе, как соорудить постель из листьев высоко на дереве, когда опускаются сумерки. Они умеют карабкаться, цепляясь не только руками, но и ногами. Они чувствуют, плачут, печалятся — не способные к анализу своих горестей, не в силах выразить их словами, что помогло бы справиться с эмоциями, смягчить их. Вместо этого эмоции преследуют их.

Сильнее всего голод. Шимпанзе находят и едят листья, плоды, насекомых, даже довольно крупных животных. Они любят гусениц.

Каждый миг, каждое открытие погружало Леона глубже в Япана. Он начал ощущать малейшие колебания и крены разума шимпанзе. Медленно, но верно человек обретал контроль над животным.

Этим утром самка нашла большое дерево и начала колотить по нему. Пустой ствол бухал, как барабан, и вся группа принялась дружно стучать, дико ухмыляясь производимому шуму. Япан присоединился к ним, и Леон почувствовал, как омыла его волна радости — он пропитался ею.

Позже, после сильного ливня, они подошли к водопаду, повисли на лианах и закачались между деревьями — над бурлящей пенящейся водой, визжа от радости, кувыркаясь и прыгая с лианы на лиану. Точно малыши на новой детской площадке. Леон заставлял Япана делать немыслимые развороты, безумные кульбиты и нырки, самозабвенно толкал его вперед — к восхищению остальных шимпанзе.

Порой шимпанзе овладевали упрямство, раздражительность и жестокость — все это ярко проявлялось в спаривании с доступными самками, в составлении вечной иерархии подчинения и особенно в охоте.

Успешная охота породила чудовищное возбуждение — объятия, поцелуи, шлепки. Когда стая спустилась покормиться, лес наполнился кашлем, визгом, гиканьем и фырканьем. Леон присоединился к суматохе, распевая и пританцовывая с Шилой-Келли.

В некоторых вопросах ему пришлось сдерживать свои чувства. Крыс они ели, начиная с головы. Черепа добычи покрупнее раскалывали о камни. Сперва пожирался мозг, дымящийся деликатес. Леон сглотнул — метафорически, но Япан невольно отозвался на импульс — и продолжил наблюдать, подавляя неприязнь. Как-никак Япану нужно питаться.

При запахе хищников он ощутил, как шерсть Япана поднялась дыбом. Еще один острый аромат — и рот Япана наполнился слюной. Нельзя щадить пищу, даже если она все еще бегает. Вот вам эволюция в действии: те шимпанзе, которые выказали жалость в прошлом, ели меньше и оставили меньше потомства. И где они теперь?

Несмотря на всю невоздержанность шимпанзе, Леон находил их поведение до боли знакомым. Самцы часто дерутся, швыряют камни, участвуют в кровавых забавах, выстраивая свою иерархию. Самки «рукодельничают» и создают альянсы. Здесь торгуют благосклонностью и преданностью, здесь формируются союзы, здесь сильны родственные связи, здесь ведутся войны за территорию, здесь известны угрозы и показуха, жажда «уважения», интриги субординации, месть — таким обществом наслаждались многие люди, которых история называет «великими». В сущности, очень похоже на королевский двор. Далеко ли людям до того, чтобы сорвать одежды и условности и запрыгать, как шимпанзе?

Леон ощутил вспышку отвращения настолько сильного, что Япан вздрогнул и забеспокоился. Человечество должно отличаться от этого примитивного ужаса.

Он, естественно, сможет использовать все это в качестве испытательного стенда своей теории. Нужно учиться у наших ближайших генетических соседей. Тогда человеческий род узнает себя и люди станут сами себе хозяевами. Он выстроит императивы на основе поведения шимпанзе, но продвинется гораздо дальше — к истинной, глубокой социоистории.

— Я тебя не понимаю, — сказала за обедом Келли.

— Но они так похожи на нас! — Леон опустил ложку. — Мы — талантливые шимпанзе. Какое ценное знание! Мы, возможно, сумеем научить их работать на нас, делать что-то по хозяйству, например.

— Не хотелось бы мне, чтобы они перевернули вверх дном мой дом.

Взрослый человек весит немногим меньше шимпанзе, но человек гораздо слабее. Шимпанзе может поднять в пять раз больше сильного мужчины в хорошей физической форме. А масса человеческого мозга в три-четыре раза превышает массу мозга шимпанзе. У младенца пары месяцев от роду мозг уже крупнее, чем у взрослого шимпанзе. Кроме того, у людей иная структура мозга.

Но все ли это? Дайте шимпанзе мозг побольше, дайте им речь, снизьте уровень тестостерона, нагрузите их комплексами и запретами, наведите лоск с помощью бритвы и ножниц, научите твердо стоять на ногах — и пол учите роскошную модель шимпанзе, который будет выглядеть и вести себя совсем как человек. Такой запросто пройдет в толпе, не привлекая к себе внимания.

— Видишь ли, я считаю, что они достаточно близки к нам, чтобы заработала модель социоистории, — резко бросил Леон.

— Чтобы заставить всех в это поверить, тебе придется доказать, что их ума хватает на сложные взаимоотношения.

— А как насчет добывания пищи, охоты? — упорствовал он.