Дэвид Хартвелл - Научная фантастика. Ренессанс

Шила шагнула в сторону и ткнула своей деревяшкой ближайшего рабуина. Он с рычанием бросился на нее, и она ударила снова, пронзив его шкуру. Хищник взвизгнул, развернулся — и кинулся наутек.

Первый послужил примером другим. Они рысцой помчались прочь, оставив своего товарища истекать кровью. Умирающий тупо следил за алой струйкой. Затуманенные глаза вспыхнули — и Рубен исчез. Животное тяжело осело.

Леон с ожесточением подхватил камень и обрушил его на череп поверженного противника. Это была грязная работа, и он забился поглубже в разум Япана, давая выход темной, чадящей ярости шимпанзе.

Потом Леон нагнулся и осмотрел мозг рабуина. Тонкая серебристая сетка поблескивала в губчатой, изборожденной извилинами бугристой массе. Схема погружения.

Он с отвращением отвернулся и только теперь увидел, что Шила ранена.

Станция венчала собой высокий неровный холм. Глубокие буераки придавали склону вид усталого, морщинистого лица. У подножия теснились заросли жестких, точно проволочных кустов.

Япан, пыхтя, прокладывал себе путь по этой разъеденной эрозией земле. Ночь виделась шимпанзе зловещей вереницей мерцающих бледно-зеленых и голубоватых теней. Этот холм был только частицей бесконечной гряды, но зрение шимпанзе не приспособлено для дальних горизонтов. Шимпанзе живут в весьма ограниченном мире.

Впереди ясно виднелась сияющая белизной стена станции. Массивная, пятиметровая. И, как он помнил из своих путешествий по этому месту, утыканная поверху битым стеклом.

За его спиной охала взбирающаяся по холму Шила. Из-за раны в боку походка ее стала неуклюжей, лицо искажала гримаса боли. Но она отказалась укрыться внизу. Они оба были близки к изнеможению, а их шимпанзе упрямились, несмотря на две остановки с фруктами, личинками и отдыхом.

При помощи своего скудного словаря, мимики и каракулей в грязи они «обсудили» имеющиеся возможности. Пара шимпанзе здесь очень уязвима. Нельзя ожидать, что им повезет так же, как с рабуинами, ведь они устали и находятся на чужой территории.

Лучшее время подобраться к станции — ночь. Кто бы ни подстроил все это, он не будет ждать вечно. Вчера они дважды прятались от флаеров. Так заманчиво было бы отдохнуть денек, но дурное предчувствие толкало Леона вперед.

Он полз по холму, опасаясь электронных ловушек-растяжек. О такой технике он не знал ничего. Что ж, придется быть настороже, сторониться очевидного и надеяться, что охрана станции не рассчитана на разумных нарушителей границ. В тусклом свете острое зрение шимпанзе ясно различало предметы вблизи, но Леон не находил ничего подозрительного.

Он наметил местечко, прикрытое тенью деревьев. Ковыляющая позади Шила дышала часто и неровно. Леон посмотрел вверх — стена казалась громадной. Невозможно…

Он медленно огляделся. Ни малейших признаков какого-либо движения. Для Япана место это пахло необычно, как-то не так . Возможно, животные держатся подальше от чужих построек. Хорошо: значит, охрана внутри не слишком бдительна.

Стена гладкая, бетонная. Поверху тянется широкий выступ — взбираться будет еще труднее.

Шила указала на деревья, растущие возле стены. Пеньки рядом говорили о том, что строители не забыли о животных, способных перепрыгнуть преграду, оттолкнувшись от ветвей. Но некоторые из оставшихся деревьев были достаточно высоки, их ветви не доходили до стены всего несколько метров.

Смогут ли шимпанзе преодолеть это расстояние? Маловероятно, особенно с учетом усталости. Шила показала на него, потом на себя, потом свела руки и покачала ими. Сумеют ли они раскачаться и перемахнуть через стену?

Он вгляделся в ее лицо. Архитектор не предвидел, что два шимпанзе сговорятся. Леон покосился на верхний бетонный край. Слишком высоко, чтобы залезть, даже если Шила встанет ему на плечи.

Да, — знаком согласился он.

Несколько секунд спустя ее руки сжимали его лодыжки, готовясь отправить Япана в полет, и тут Леона охватило сомнение.

Япан не возражал против такой гимнастики, напротив, он был безмерно рад вновь оказаться на дереве. Но разум Леона кричал ему, что он физически не сумеет осуществить план. Природные таланты шимпанзе конфликтовали с человеческой предосторожностью.

К счастью, на потворство сомнениям в себе у него не оставалось времени. Шила спихнула его с ветки. Леон упал, удерживаемый лишь ее руками.

Ее гибкие ступни надежно обвили толстый сук, и Шила начала раскачивать его, как груз на веревке, взад и вперед, увеличивая амплитуду. Взад, вперед, вверх, вниз, создавая в его голове центробежное давление. Для Япана в этом не было ничего необычного. А мир Леона кружился колесом, совершая леденящие сердце витки.

Мелкие ветки хлестали его, он опасался за нос, но потом забыл о нем, поскольку голова взлетела на уровень края стены.

Окаймляющий стену бетонный выступ закруглялся внутрь, чтобы ни один крюк не мог зацепиться за него.

Леон откачнулся назад, голова нырнула к земле и вновь оказалась среди нижних ветвей, царапающих лицо.

В следующий раз он взлетел выше. Повсюду на кромке стены густо поблескивало битое стекло. Весьма профессионально.

Он едва успел осознать все это, когда Шила отпустила его.

Он взмыл по дуге, раскинув руки, и в последний момент ухватился за выступ. Если бы край в защитных целях не выдавался вперед, он промахнулся бы.

Тело врезалось в стену. Ноги заскребли по бетону в поисках опоры. Пальцы зацепились за что-то. Он подтянулся, мускулы напряглись… Никогда раньше Леон не понимал, насколько сильным может быть шимпанзе. Ни один человек не способен на такое.

Он вскарабкался наверх, порезав руку и ляжку. Найти место, куда можно поставить ноги, оказалось трудным делом.

Волна ликования окатила его. Он помахал Шиле, невидимой в листве.

С этого момента все зависело только от него. Леон вдруг сообразил, что они, связав лианы, могли бы соорудить некое подобие каната. Тогда он втащил бы ее сюда. Хорошая идея, но пришла слишком поздно.

Промедление бессмысленно. Здание едва виднелось за деревьями, в нескольких окнах горел свет. Полная тишина. Надо подождать, пока не перевалит за полночь. Часов у него, естественно, не было, но Япан нутром чуял нужное время.

Он посмотрел вниз. Возле его ноги сверкнула вмурованная в бетон колючая проволока. Леон осторожно переступил блестящие нити. Среди острых осколков нашлось место, чтобы стоять. Дерево заслоняло обзор, и он мало что видел под собой в тусклом свете, исходящем от станции. Ну, по крайней мере, это означает, что и они не увидят его.

Спрыгнуть? Слишком высоко. Прикрывающее его дерево близко, но в темноте не различить его ветвей.

Леон стоял и думал, но на ум ничего не приходило. А Шила осталась позади, и ему ненавистна была мысль оставлять ее там, где, быть может, таилась неведомая опасность.