Дэвид Хартвелл - Научная фантастика. Ренессанс

— Лучше.

В свете солнца он разглядел примерно в двадцати метрах внизу скальный выступ и решил направиться к нему. Медленно, осторожно он начал спуск.

— Я тебя не вижу. — Голос Родригеса в наушниках звучал слегка озабоченно.

Подняв голову, Футида увидел лишь просторы синего неба и пологий склон голой скалы. И туго натянутый канат, его спасительную ниточку.

— Все нормально, — сообщил он. — Я включил виртуальные камеры и записываю спуск. Я собираюсь остановиться у уступа и отколоть там несколько образцов породы.

— Эй, Мицуо, — позвал Родригес.

Футида машинально взглянул вверх, но астронавта не увидел. Футида был один внизу, на выступе отлогого каменного склона кальдеры. Углеродный трос, соединявший его с лебедкой наверху, также служил «каналом» для радиопереговоров между напарниками.

— Что такое? — ответил он, обрадовавшись голосу Родригеса.

— Как там дела, приятель?

— Да как сказать, — ответил Футида. — Это зависит…

— Зависит от чего?

Биолог заколебался. Он уже несколько часов работал на этом уступе, откалывая образцы, измеряя тепловой поток, терпеливо вгрызаясь буром в твердый базальт, чтобы выяснить, нет ли в скале включений водяного льда.

Он оказался в тени. Солнце ушло. Подняв голову, он с облегчением увидел, что небо по-прежнему оставалось ярко-синим. Там, наверху, еще светит солнце. Он знал, что Родригес не позволит ему задержаться здесь после заката, но вид дневного неба все же несколько успокаивал его.

— Это зависит, — медленно ответил он, — от того, что ты ищешь. Геолог ты или биолог.

— Вот оно как, — сказал Родригес.

— Здесь рай для геолога. В этих скалах сохранилось значительное количество остаточного тепла. Больше, чем может накопиться в результате падения солнечных лучей.

— Думаешь, вулкан еще активен?

— Нет-нет. Он потух, но гора еще теплая — чуть-чуть.

Родригес не ответил.

— Ты понимаешь, что это значит? Этот вулкан может быть намного моложе, чем мы думаем. Намного моложе!

— Насколько?

— Думаю, на какие-нибудь несколько миллионов лет, — ответил Футида возбужденно. — Не больше чем на десять миллионов.

— Мне он по-прежнему кажется чертовски старым, дружище.

— Но здесь может существовать жизнь! Если здесь сохранилось тепло, то в толще скалы, возможно, есть жидкая вода.

— А мне казалось, что на Марсе вода не может быть жидкой.

— На поверхности — нет, — объяснил Футида, чувствуя дрожь восторга. — Но глубже, внутри, где давление выше, там, возможно…

— Там, внизу, по-моему, дьявольски темно.

— Верно, — подтвердил Футида, заглядывая через край уступа, на котором он сидел. Обогреватель скафандра работал нормально; здесь, наверное, было градусов сто ниже нуля, но он чувствовал себя комфортно.

— Мне не нравится, что ты сидишь там в темноте.

— Мне тоже, но ведь именно за этим мы сюда и прилетели, верно?

Ответа не последовало.

— Мне кажется, у нас еще есть несколько сот метров неразвернутого троса, так?

— Тысяча сто девяносто два метра, согласно измерителю.

— Значит, я могу спуститься довольно глубоко.

— Мне не нравится эта темнота.

— Фонарь у меня на шлеме работает нормально.

— И все-таки…

— Не волнуйся за меня, — настаивал Футида, отметая опасения астронавта.

Ему хватало и своих собственных страхов; он не хотел сражаться еще и со страхами Родригеса.

— В конце уступа я видел щель, — сообщил он астронавту. — Похоже на отверстие старого лавового туннеля. Возможно, он ведет довольно глубоко внутрь.

— Думаешь, это хорошая мысль?

— Я взгляну, что там внутри.

— Не делай того, чего ты не обязан делать.

Футида поморщился, медленно поднимаясь на ноги. Все тело болело от синяков, полученных при падении, и затекло после долгого сидения на камне. «Иди осторожно», — предупредил он сам себя. Хотя здесь, внутри, камень теплее, здесь тоже могли попадаться участки, покрытые льдом.

— Слышишь меня? — позвал Родригес.

— Если бы я послушался твоего совета, то спал бы сейчас в своей собственной кровати в Осаке, — пошутил японец, стараясь, чтобы голос звучал беззаботно и весело.

— Да, наверное.

Неловко передвигая ноги, Футида направился к замеченной раньше расселине. Фонарь на шлеме отбрасывал вперед светлое пятно, но ему приходилось слегка наклоняться, чтобы свет падал под ноги.

Вот она, он заметил ее. Узкая, слегка округлая дыра в базальтовой стенке. Похожа на вход в пиратскую пещеру.

Футида ступил внутрь и огляделся, освещая фонарем стены.

Это лавовый туннель, он был уверен. Подобно норе какого-то гигантского инопланетного червя, он, изгибаясь, вел внутрь. «Как далеко?» — подумал биолог.

Заглушив внутренний голос, шептавший ему об опасности, Футида двинулся вперед, в холодный, темный Лавовый туннель.

— Джейми, — раздался резкий голос Стэси Дежуровой, — у нас тревожное сообщение от Родригеса.

Услышав голос Дежуровой, разнесшийся по куполу, Джейми, сидевший в геологической лаборатории за электронным микроскопом, оторвался от экрана. Оставив образец породы во включенном приборе, он рванулся в центр связи.

Дежурова молча подала Джейми наушники, и вид у нее был мрачный. Остальные ученые столпились позади них.

Голос Родригеса был спокойным, но напряженным.

— …там, внизу, больше двух часов, а затем радиоконтакт прервался, — говорил астронавт.

Джейми уселся во вращающееся кресло рядом с Дежуровой и, поправив микрофон, сказал:

— Это Уотерман. Что случилось, Томас?

— Мицуо спустился в кальдеру, как и было запланировано. Примерно в пятидесяти — шестидесяти метрах от края он обнаружил лавовый туннель и вошел туда. Затем его передатчик заглох.

— Сколько времени?..

— Прошло более получаса. Я дергал за трос, но ответа не получил.

— Как ты думаешь, что произошло?

— Либо он без сознания, либо его радио вышло из строя. Я дергал за трос как следует. Никакого отклика.

Астронавт не упомянул о третьей возможности: о том, что Футида мог погибнуть. Но эта мысль жгла Джейми.

— Ты говоришь, что радиоконтакт прервался, когда он все еще был в туннеле?

— Да, верно. Это случилось более получаса назад.

Тысячи возможных объяснений мелькали в мозгу Джейми. Страховка очень прочная, оборваться она не может, это Джейми знал твердо. Такие углеродные тросы выдерживают тонны нагрузки.

— Скоро начнет темнеть, — напомнил Родригес.

— Тебе придется спуститься за ним, — сказал Джейми.

— Знаю.

— Просто зайди туда и выясни, что с ним. Погляди, что случилось, и вызывай нас.

— Ладно. Понял.

— Мне это не нравится, но тебе придется это сделать.

— Мне это тоже не очень-то нравится, — заметил Родригес.

Преодолевая боль, застилающую сознание, Мицуо Футида осознал иронию ситуации, в которой оказался. Он сделал великое открытие, но ему не суждено выжить и рассказать о нем другим.