Андрей Бондаренко - АнтиМетро, Джек Потрошитель

«У темноволосого мальчугана очень большие и грустные глаза», – сообщил наблюдательный внутренний голос. – «Не по годам – печальные…».

Сперва Сандра, поглядывая на Артёма с явным недоверием, не соглашалась. Но предъявленный вскользь полицейский значок произвёл должное впечатление.

– Ладно, уговорили. Минут пятнадцать можете пообщаться с мальчиком, – неохотно разрешила воспитательница. – Но только не отходите, пожалуйста, далеко. Я должна постоянно вас видеть…

Они втроём шагали по недавно подстриженному регбийному полю и болтали о всяких разностях.

– Присядем? – предложила Маришка.

Трава оказалась на удивление мягкой и пахучей. Постепенно разговор коснулся темы детских игрушек.

– Я очень люблю играть в солдатики, – признался Петер. – У меня их много. Оловянные, пластмассовые, деревянные. Есть и конники, и игрушечные пушки. Иногда я разыгрываю целые сражения…

– А мне нравятся плюшевые мишки, – сообщил Артём.

– Ненавижу плюшевых медвежат! – нахмурился мальчишка. – Терпеть их не могу!

– Но, почему?

– Мама говорит, что они когда-нибудь принесут в нашу семью большую-большую беду. А папа, наоборот, любит мишек. У него их много. Одни уходят. Другие приходят. В чемоданах приходят и уходят. Мамочка иногда плачет по вечерам…

– До свидания, Петер! – поднимаясь на ноги, попрощался Артём. – Приятно было познакомиться с тобой…. Марина, отведи мальчика к воспитательнице. Встречаемся через полчаса возле западного жилого корпуса. Если что-то изменится, то я тебе перезвоню.

Найти западный корпус не составило большого труда.

«То ли ты делаешь, братец?», – насторожился внутренний голос. – «Может, стоит по-простому вызвать полицию? Хотя…. Сперва надо убедиться, что наши предположения верны, иначе позора не оберёшься. Засмеют, собаки английские. Только, пожалуйста, будь максимально-осторожным. Ага, судя по табличке, и нужная парадная отыскалась…. Видеокамера висит над козырьком. Ладно, пренебрежём. Интересно, а есть ли внутри консьерж? Может, по случаю мирового финансового кризиса, эту должность временно сократили? Ещё один немаловажный момент. Господин Нецид, как показывает практика последних нескольких суток, трудится в лондонском метрополитене сугубо по ночам. Следовательно, сейчас он запросто может находиться дома. То есть, беззаботно отсыпаться после завершения ночной смены. Хорошо это? Плохо? В принципе, без особой разницы. Лишний повод допросить – в приватной обстановке – этого скользкого и лживого типа, не более того…».

Пожилой вислоусый консьерж, грозно прищурившись из-под толстых стёкол солидных очков, пробурчал – с характерным мягким акцентом:

– Не помню я такого жильца! Куда следуем?

– «Не куда», а «к кому», – меланхолично уточнил Артем. – К Лукашу Нециду, земляку своему. Мы с ним вместе работаем в метро, глубоко под землёй, мотодрезины гоняем по рельсам.

– Знаем мы эти дрезины, – продолжал брюзжать старикан. – Шастают тут всякие…. А в какой квартире проживает Лукаш?

– В сто двадцать седьмой.

– А документы у тебя есть?

– Имеются, – подумав, Артём выложил на обшарпанную стойку – вместо полицейского жетона – десятифунтовую купюру. – Пропускай, старый перец, не тяни.

– Давно бы так, ухарь, – довольно хихикнул консьерж. – А то дурацкие сказки мне начал рассказывать – про подземные мотодрезины…

Раздался тихий щелчок, и прямоугольная металлическая рамка, перегораживавшая узкий проход, бесшумно отошла в сторону.

«Всё, как и в нашей родимой России», – ехидно ухмыльнулся внутренний голос. – «А наглые журналюги ещё навязчиво уверяют, что в цивилизованной Западной Европе взяток не берут. Ну-ну, как же. Свежо предание, да верится с трудом…».

Артём – по самой обыкновенной, слегка заплёванной и загаженной бетонной лестнице – поднялся на третий этаж и вышел на тесную лестничную площадку.

«Сигаретные окурки кругом разбросаны, так его растак. Двери, мать его, ободранные и лет десять-двенадцать, как не крашенные», – принялся возмущаться чистоплотный внутренний голос. – «А на площадке между вторым и третьим этажами на полу валялся использованный презерватив. Натуральный бардак и бедлам, а не студенческое общежитие престижного английского Университета…. Впрочем, ничего странного. В этой парадной, наверное, проживают сугубо выходцы из Восточной Европы. То бишь, разгульные и легкомысленные братья-славяне. А пожилой консьерж, и вовсе, судя по наглым глазам и таким же замашкам, является природным одесситом…».

Дверной звонок, закреплённый справа от двери с табличкой «127», запел хриплым фальцетом. Реакции не последовало. Недовольно сплюнув в сторону, Артём принялся настойчиво и безостановочно терзать белую кнопку на все лады.

Минуты через полторы за облезлой дверью раздались торопливые шлепки босых ног по паркету, и сонный бас – с откровенно-гневными нотками – рявкнул:

– Ну, кого там черти принесли? Ведь, сто раз было сказано, чтобы раньше двух часов дня не беспокоили!

– Принимай, инженер-путеец, дорогих гостей, – сытым сибирским котом промурлыкал Артём. – Должок, бродяга, числится за тобой…

– Кто это? Чем, собственно, обязан?

– Не знал? Коротка же у некоторых память. Разве можно – забывать своих благодетелей? Ай-яй-яй…. Это подполковник Белов заглянул на дружеский огонёк. Открывай, морда толстощёкая, разговор есть.

За дверью установилась мёртвая тишина.

«Размышляет, гадёныш трусливый, что делать дальше», – предположил прозорливый внутренний голос. – «Сомневается, родной. Надави-ка на него, братец, пока не поздно…».

– Не хочешь открывать? – задумчиво удивился Артём. – Ладно, докучать не буду. Не хочешь, как хочешь. Два раза – по причине природной гордости – не предлагаю…. Зайду я, пожалуй, к инспектору Джону Ватсону, да и поделюсь с ним некой важной информацией. Типа – сомалийской направленности…

Послышался звук торопливо-отпираемого замка, дверь – с тихим скрипом – приоткрылась, и в образовавшемся проёме возникла заспанная усатая физиономия.

– Не понял! – заволновался чех. – Что ещё за шутки?

– Я это, я, – небрежно приподнимая на головой парик, заверил Артём. – Только нахожусь на оперативном задании. Обыкновенная маскировка, не бери в голову…. Пивком, часом, не угостишь? Мучаюсь со вчерашнего похмелья. А жена, садистка бесстыжая, все деньги отобрала.

– Э-э-э, – слегка оторопел Нецид. – Найдём что-нибудь. Проходите…

Артём, аккуратно прикрыв за собой дверь, прошёл вслед за хозяином, одетым только в чёрные «семейные» трусы, в квартиру.

«Откровенно небогато», – констатировал внутренний голос. – «Помещение студийного типа, выражаясь по сути. Столовая-кухня общей площадью метров восемнадцать-двадцать, три фанерных двери. Две, надо понимать, ведут в спальни. Третья – в ванную комнату, совмещённую с туалетом…. Ага, под широким подоконником разместился бордовый чемодан средних размеров. Вот, он-то нас, в первую очередь, и интересует…. Стоп! Лукаш, прежде чем открыть холодильник, дал явного косяка в сторону посудной тумбы, на которой лежит скомканное кухонное полотенце. Гадом буду, братец, но под этим полотенцем, скорее всего, спрятан пистолет…».