Сергей Лексутов - Ефрейтор Икс [СИ]

— А мы куда едем? В Урман?

— Подальше. В санаторий МВД. Там вас никакая мафия не достанет.

Приняв душ, Павел поужинал. Пока он ужинал, Ольга приняла душ, уложила детей, села напротив, жалостливо, по-бабьи, глядя на него.

Павел усмехнулся:

— Ну-ну, не на войну провожаешь…

— Как же не на войну? Тебя будут стараться убить, ты будешь убивать… Господи! Какое страшное время! Главное, за что?!

— За что, за что… За деньги! Пошли спать…

Впервые за время охоты, Павел положил рядом с собой помповушку, в довесок к нагану на книжной полке. Ольга в эту ночь была необыкновенно нежна с ним, как не бывала нежна с позапрошлого года…

Они пришли. Оба, и Николай, и Алексей, в мятых линялых плащах до пят из брезентухи, в каких ходили пастухи во времена молодости Павла. В руках у них были огромные мясницкие ножи, какие Павел видел на мясокомбинате, в цехах по обвалке мяса, когда водил на экскурсии пэтэушников. А Павел лежал в ванне и никак не мог из нее выкарабкаться. Вот все ближе и ближе к его горлу зазубренное лезвие, и тогда он закричал, но из горла с трудом вырвался лишь жалобный писк…

Он проснулся в холодном поту. Было светло. Ольга тревожно вглядывалась в его лицо, сказала:

— Ты стонал и кричал во сне… Так жалобно, жалобно… Хочешь, мы никуда не поедем? Я пойду в милицию, и потребую…

— Оля, ты еще в позапрошлом году ходила и требовала… — он криво усмехнулся. — Пока не убили, и преступления-то нет… Чего милиции вмешиваться? У нее своих забот хватает. Например, убийство расследовать, когда меня убьют…

Ольга вдруг всхлипнула, уткнулась ему в грудь и разревелась не на шутку.

— Ну-ну… — он гладил ее по спине, шептал: — Ну, пошутил я… Никто меня не убьет… Мы с Димычем недосягаемы и опасны, как орлы в вышине. И так же независимы. Наверняка из-за нашей независимости кто-то на нас и взъелся. Может, те же бандюганы? Им всех удалось купить, а Димыча нет…

— А ты тогда тут при чем? — Ольга всхлипывала, но уже слабее.

— Ну, как, при чем? Они ж понимают, что плевал я на них с высокой колокольни. А им это не нравится. Они ж хотят, чтобы перед ними на брюхе ползали…

— Ох, Паша, перестреляют вас с Димычем, как старых ворон…

— А вот это ты ерунду говоришь! Старую ворону вообще невозможно подстрелить. Она четко знает дистанцию стрельбы рогатки и охотничьего ружья. Я несколько раз стрелял по воронам. И хоть она, зараза, знает, что дробь не причинит ей вреда, все равно в момент выстрела делает типичную фигуру высшего пилотажа — переворот через крыло. С помощью этой фигуры она молниеносно сходит с линии выстрела. Я тебе когда-нибудь продемонстрирую. Занятное зрелище…

Ольга улыбнулась сквозь слезы, сказала:

— Ладно, все равно уже не усну, начну-ка я собираться…

Павел лежал, закинув руки за голову, и наблюдал, как Ольга роется в шифоньере. Доставала крошечные платьица Ксении, откладывала в сторону, отдельной стопкой складывала вещи Дениса. К семи часам она уже отобрала вещи в поездку, и ушла на кухню. Павел встал, натянув плавки, вышел во двор, вдохнул полной грудью прохладный свежий воздух. "Сегодня с вечера все и начнется", — подумал отстранено. Отъезд Ольги послужит им сигналом, что Павел переходит к решительным действиям, и им, волей-неволей, придется перейти к решительным действиям. Поплескавшись под колонкой, Павел вернулся в дом. Ольга спросила:

— Есть хочешь?

— А давай, напоследок позавтракаем вместе. Нам же давно не доводилось завтракать вместе…

— Типун тебе на язык…

Они молча пили кофе с бутербродами, и взгляды Ольги говорили больше, чем если бы она неумело попыталась сказать словами.

Она поела, и нерешительно сидела за столом, поглядывая на Павла. Он тихо сказал:

— Оля, все будет хорошо.

Она будто только этого и ждала, ушла в спальню одеваться.

Ольга ушла, а Павел как неприкаянный слонялся по квартире. Знал, что надо чем-нибудь занять себя, но все валилось из рук. Наконец вернулась Ольга. Долго, натужно рассказывала, как директор школы не желал подписывать заявление, требовал объяснить, что за аврал? Подписал лишь тогда, когда она пригрозила уйти досрочно в отпуск вообще без заявления. Ольга опять взялась собираться; складывала и перекладывала вещи в двух сумках и рюкзаке. Наконец, успокоилась, села на кухне, бессильно опустив руки. Павел поглядел на часы, сказал буднично:

— Сейчас Димыч приедет…

Димыч приехал ровно в четыре. Павел увидел его через окно кухни, Димыч размашисто шагал по дорожке от туалета, видимо подъехал к дому, выходящему на параллельную улицу. Мент есть мент, успел изучить место операции. Забыв поздороваться, сказал:

— Паша, иди на улицу, пройди до угла, сделай вид, будто что-то забыл, возвращайся, и бегом через двор к соседу, оттуда и отчалим…

Павел вышел через калитку, как обычно с сумочкой на плече, и не спеша, пошел в сторону школы. Дойдя до угла, остановился, с рассеянным видом пошарил по карманам, заглянул в сумочку, демонстративно хлопнул себя по лбу ладонью, и зашагал обратно к дому, но на сей раз, поспешая, будто опаздывал. Войдя в калитку, пригнувшись, пробежал по дорожке мимо шпалер малинника, нырнул в узкий проход между туалетом и огромным мусорным ящиком, промчался через двор соседа, выскочил из калитки и увидел милицейский "Уаз", с гостеприимно распахнутой дверцей. С разгону прыгнул туда, сидящий за рулем Димыч рванул с места. Через десять минут они уже въезжали под арку городского управления милиции.

Это было весьма солидное здание довоенной постройки. Почти правильный квадрат, с обширным внутренним двором. Половину квадрата занимало управление милиции, а другую половину — КГБ, с некоторых пор — ФСБ. Старожилы поговаривали, что в приснопамятном тридцать седьмом, в этом дворе и расстреливали "врагов народа", чтобы не гонять лишний раз охрану, и не рисковать, что кто-то из обреченных сбежит.

Димыч лихо развернулся во дворе, поставил "Уазик" рядом с черной "Волгой" с густо тонированными стеклами. Бросил коротко:

— Вылезайте…

От дверей уже спешил один из подчиненных Димыча, за ним семенила молодая женщина, с ребенком на руках, следом поспешал парнишка, одних лет с Денисом. Димыч ухмыльнулся:

— Прокатятся с ветерком по Новосибирской трассе… А мы тем временем в другую сторону…

"Уазик" укатил. Димыч не спеша, открыл дверцу "Волги", сказал:

— Залезайте…

Однако они просидели не менее пятнадцати минут, прежде чем Димыч завел мотор и, не торопясь, выкатил со двора. "Волга" не спеша, солидно поехала по улице, вовсе не к вокзалу, или аэропорту, как предполагал Павел. Они переехали мост, поехали по шоссе, и вдруг Димыч свернул на проселок, и погнал по ухабам так, будто за ним гналась банда рокеров с целью сожрать живьем. Павел поглядел назад, по шоссе проносились редкие машины, за ними не увязалось ни единой. Вскоре он понял замысел Димыча; они въехали прямо на платформу маленькой пригородной железнодорожной станции, Димыч сказал: