Саймон Грин - Плач соловья

— Извините, босс.

— Россиньоль.

Аргусу этого оказалось вполне достаточно.

— Как и все, я знаю о самоубийствах, предположительно связанных с ее пением. Доказательств однако никто пока не нашел. Долгое время мы предполагали, что это обыкновенная реклама. К тому же среди самоубийц до сих пор не было ни одной знаменитости, ни одной важной шишки, поэтому власти и не реагируют. Они никогда ничего не делают, пока их не заставят обстоятельства. Да… Говорят, что от успеха Россиньоль для Кавендишей очень, очень многое зависит. Этот успех им нужен позарез. Их финансовые дела далеко не так блестящи, как кажется широкой публике. Многое было вложено в недвижимость на Темной Стороне, погибшую во время последней войны ангелов, и уж конечно, страховка не покрывает божьего промысла. Или чертова промысла. Или деяний ангелов. В контрактах это мелким шрифтом. Кавендишам следовало читать внимательнее. Так или иначе, девочке отведена роль их новой дойной коровы, и Кавендишам просто не по карману какие-либо осложнения. Особенно если вспомнить историю их последней попытки создать звезду. Сильвия Син. Ты ее не застал, Джон, это не при тебе случилось. Она была хороша: прекрасный голос, ангельское личико, грудь такая, что посмотришь — и умереть не страшно. Она собирала толпы зрителей. Исчезла внезапно, при загадочных обстоятельствах, прямо перед своим самым большим концертом. Где она сейчас, никто не знает. Разумеется, ходят разные слухи, но уже больше года ее никто не видел.

— Слава, деньги, успех — ей оставалось лишь протянуть руку, — сказал Жюльен. — Но что-то заставило Сильвию бросить все, убежать и зарыться так глубоко, что ее до сих пор никто не нашел. А на Темной Стороне это не просто.

Внезапно обычной рабочей неразберихе в редакции пришел конец, и началось светопреставление. Мы с Жюльеном вскочили на ноги. Сработала система оповещения о сверхъестественной угрозе, но, увы, слишком поздно. По центральному проходу стремительно мчалась черная фигура, опрокидывая столы и валя на пол компьютеры. Журналисты кинулись врассыпную. Испуганно мечась под потолком, каркали Истина и Память. Аргус смотрел из-за моего плеча, широко раскрыв прекрасные глаза Кайли Миноуг. Черная фигура замерла на мгновение, отыскивая, что бы еще сокрушить, и только тогда я понял что это Россиньоль. Несмотря на малый рост и то же черное платье, в котором она выступала на сцене, вид у нее был самый угрожающий, а выражение лица — совершенно нечеловеческое. Заметив меня с Жюльеном, она взялась за тяжелый деревянный стол и швырнула его через все помещение редакции. Стол разбил стеклянную стену выгородки, пролетел через кабинет и врезался в стену напротив. Едва успев увернуться, мы бросились вперед, а Аргус залез под редакторское место.

— Какого черта она здесь делает и почему ее не остановила наша проклятая защита? — взвыл Аргус.

— Выбирай выражения, пожалуйста, — негромко сказал Жюльен, не оглядываясь. — Ответ один: кто-то шел за тобой от самого клуба, Джон. Ты привел ее за собой.

— Да ну, как бы я мог не заметить!

— Во-первых, это не Россиньоль. Человеческое существо на такое не способно. Это посланец от Кавендишей, а шел он на маячок, который сейчас на тебе…

— Быть не может! — возразил я сердито. — Такого не существует в природе.

Тем не менее я тщательно проверил карманы, уделяя особое внимание куртке, которую мне дал слепой Пью. Ничего особенного не обнаружил. Тем временем фальшивая Россиньоль двинулась к группе журналистов, которые пытались отгородиться от нее баррикадой из мебели. Жюльен решил, что с него довольно. Годы сидения в редакторском кресле нисколько его не изменили. Перешагнув через остатки стеклянной перегородки, он направился к Россиньоль. Поколебавшись секунду, я устремился за ним. Я чувствовал ответственность за происходящее, хотя и не признавал своей вины. Жюльен умеет внушить чувство ответственности. Аргус посчитала за благо не вылезать из-под стола.

Россиньоль бесчинствовала, вихрем носилась по помещению редакции и разбивала экраны мониторов ударами крошечных кулачков. Те, кто еще оставался на ногах, старались не попадаться ей под руку. Перед лицом ее чудовищной силы мир казался бумажным. Улыбка не покидала лица Россиньоль, а глаза не моргали. Кто-то не успел увернуться, она схватила его за плечо и одной рукой бросила в стену. Я слышал, как затрещали ломающиеся кости. Повернувшись, она оказалась лицом к лицу с Жюльеном. Тот чудом сумел избежать удара, который снес бы ему голову с плеч. Жюльен ответил прямым в челюсть, но его удар не произвел почти никакого впечатления.

Я осторожно продвигался вперед. Кружась вокруг меня, полтергейст Отто просил сделать что-нибудь, пока она все не разнесла.

— Принимаются любые предложения, — ответил я, морщась при виде очередного удара, от которого Жюльен едва успел уклониться. — Я только боюсь, что, попортив этого урода, мы можем причинить вред оригиналу.

— Можете не беспокоиться, мистер Тейлор! Она не настоящая! То есть она, конечно, настоящая, в том смысле, что в данный момент успешно выбивает пыль из нашего уважаемого главного редактора, только она не имеет никакого отношения к живому человеку. Это тулпа — мысленная форма, сформированная разумом по реальной модели. Вы принесли с собой нечто, принадлежащее настоящей Россиньоль. Какой-то пустяк, которого вы все еще не разглядели.

Я лихорадочно соображал. Сама Россиньоль мне ничего не давала, совершенно точно. Стало быть, мне что-то подкинули. Я еще раз проверил карманы и опять ничего не нашел. Жюльен тем временем едва держался. Его попытки не причиняли Россиньоль ощутимого ущерба. Неожиданно сзади на нее напал гоблин-трансвестит и прижал ей руки к бокам. Жюльен воспользовался моментом и обрушил тяжелый стол на ее голову. Россиньоль и глазом не моргнула. Она освободилась от захвата, ткнув гоблина локтем в солнечное сплетение, и вновь атаковала Жюльена. У нее даже дыхание не сбилось. Без всякого энтузиазма я решил, что и мне пора вступать в бой.

Зайдя с тыла, я долбанул ее тяжелым пресс-папье. Россиньоль повернулась, и Жюльен ударил ее под левую коленку, лишая равновесия. Вдвоем мы нанесли еще несколько ударов, вкладывая всю душу, но опять ничего не добились. Отступив, мы начали кружить вокруг Россиньоль, она непринужденно поворачивалась, не выпуская нас из поля зрения. Я огляделся в поисках чего-нибудь подходящего. Ага! Что-то громоздкое, сплошные острые углы… Замечательно! Я протянул руку.

Из-за опрокинутого стола до меня донеслось злобное шипение Аннабель. Я замер.

— Не смей, ублюдок! Это мой приз как лучшему журналисту года!

— Замечательно! — сказал я и метнул приз изо всех сил.