Пип Баллантайн - Министерство особых происшествий

Элиза почувствовала, как внутри у нее растет страх. Что это за люди, на которых лежит ответственность за пожар, взры­вы и сумасшествие ее друга? Она уже начала сомневаться, стоит ли двигаться туда, куда Гарри с его маленьким странным медальоном мог завести их обоих.

Веллингтон, по-видимому, тоже подумал об этом.

— Мы обнаружили по меньшей мере одну связь между вче­рашними событиями и «убийствами со свежеванием и пере­ломами» — этот герб. Но зато теперь мы столкнулись с но­вой тайной.

— С какой?

Веллингтон вытащил блокнот кучера и нашел в нем адрес.

— Этот литейный завод был сожжен вскоре после того, как Гарри исчез, а затем был помещен в Бедлам.

— Ну да.

— А запись о поездке сюда была сделана на этой неделе.

Она вышла со склада обратно на развалины и быстро огля­делась по сторонам.

— Они приезжали сюда что-то искать.

Но что это могло быть такое, что заставило злоумышлен­ников вновь приехать на место своего преступления, да еще через столько времени? Камень. Руины. Покореженный ме­талл. На ум ничего не приходило, но все же было здесь что-то, ради чего они вернулись. Что-то очень важное, что-то жизнен­но необходимое. Что-то прямо у них перед глазами...

Взгляд сапфировых глаз Элизы снова перекинулся на Вел­лингтона Букса, когда он подошел к ней с бледным и болез­ненным лицом, по-прежнему глядя в записную тетрадь кучера.

— Что там еще, Букс?

Он вздрогнул и натужно сглотнул.

— Я знаю, что они здесь искали.

Ради всего святого, ему действительно нужно научиться во­время делиться информацией со своим партнером.

— Ну, не тяните же!

— Элиза, эта поездка состоялась сразу после вашего визи­та к агенту Торну. — Он огляделся по сторонам. Вокруг не бы­ло ни единой живой души, кроме нее, да еще кучера их экипа­жа, наблюдавшего за ними издалека. — Эти люди следят за нами.

«Гарри, ты был прав».

Под эти невеселые мысли она тяжело сглотнула и, взяв Веллингтона под руку, повела его обратно к коляске.

— Настало время разделять и властвовать, Велли. Возвра­щайтесь в архив. И займитесь тем, что у вас лучше всего по­лучается. А я буду делать то, что лучше получается у меня.

Он взглянул на нее.

— Начнете что-нибудь подрывать?

Элиза кивнула и неопределенно пожала плечами.

— Это я уже проходила. Нет, знаете ли, у меня есть и дру­гие таланты, — ответила она. Было забавно смотреть на то, как он покраснел. — Дознание.

— Вы хотели сказать «расследование»?

На этот раз она не удержалась и фыркнула. Жизнь укрыла дорогого мистера Веллингтона Букса в его архиве. К сожале­нию, к ней эта жизнь была менее благосклонна.

— Дознание. Расследование. Какая разница. Вы отправи­тесь в свою стихию, а я тем временем вернусь на Чаринг-Кросс и попытаюсь разузнать немного больше о нашем добром док­торе Смите. С вами все в порядке?

— Разумеется, мисс Браун.

Элиза удовлетворенно кивнула, а затем устремила взгляд в сторону Темзы, которая медленно текла мимо. В случае, если ей исключительно повезет, ее «расследование» потребует от нее применения и других навыков — навыков, которые она так боялась утратить, работая в компании с Веллингтоном Буксом.

«Как же приятно снова ступать по тротуару», — думала Эли­за, стоя в переулке напротив Королевской больницы. Она улы­балась. И это была не та подчеркнуто любезная улыбка, кото­рую надевают для офиса, это была искренняя улыбка радости и удовольствия. Обычно такая работа ногами между долгими периодами ничегонеделанья нравилась ей меньше всего, но по­сле стольких недель без прогулок она сейчас просто наслажда­лась моментом. Лондонский туман, более густой, чем обычно, наплыл со стороны Темзы и сделал всю окружающую обстанов­ку практически идеальной в ее глазах.

Уайтчепел [7] Уайтчепел — один из беднейших районов Ист-Энда в Лондоне. определенно не являлся тем местом, где люди вро­де Веллингтона Букса чувствовали бы себя комфортно, особен­но ночью, но ей все здесь было очень знакомо. Они с Гарри про­вели здесь предостаточно времени вместе, поскольку в тесных домиках и узких переулках этого района Лондона происходит не­мало особых происшествий. Это были задворки большого города, забытые и игнорируемые высшим обществом, где полно смутьянов, сексуально озабоченных мужчин, жестокости и улич­ных девок. Район грязный, промозглый и опасный.

И тем не менее после времени, проведенного в архиве, он казался ей теплым и приветливым домом.

Из маленького кулечка, купленного у уличного торговца, она выудила еще теплый жареный каштан, сунула его в рот и с удовольствием разжевала. Даже сквозь туман, рассеивав­ший свет, она видела грандиозный фасад здания больницы из камня и кирпича и могла различить очертания людей, которые входили и выходили через парадные двери.

При попытке получить информацию о недавно скончавшем­ся человеке всегда следует учитывать такой критический мо­мент, до которого задачу эту можно решить просто. Обычно это происходит в течение первых двух дней. Близкие, враги и сотрудники усопшего находятся в наиболее уязвимом состо­янии, пребывая в шоке и еще не успев нанести на образ доро­гого покойника глянец респектабельности. Элиза помнила об этом, планируя атаку на тех, кого тронула кончина погибшего во время недавнего взрыва доктора Кристофера Смита.

Будь она в своем старом офисе, ей не составило бы никако­го труда получить основную информацию с помощью пневма­тической почты «Темза»; но если бы она находилась в прием­ном центре в ожидании адресованного ей почтового цилиндра, это заставило бы окружающих задуматься и — что еще более важно и совсем некстати — начать задавать вопросы о том, что она затеяла. Вторую половину дня она провела, изображая жур­налистку, расследующую трагедию на Чаринг-Кросс. Ее усилия не прошли даром и обеспечили ей доступ к общественным ар­хивам, где она узнала, что Смит был одиноким мужчиной, ро­дители которого умерли, когда он был совсем юным, и не оста­вили ему ни братьев, ни сестер. Вот, собственно, и все.

Затем она выяснила, что резиденция его находилась в Ко­ролевской больнице. Это оказалось для нее не сюрпризом, а скорее подтверждением, что гибель этого доктора как-то связана с Уайтчепелом. Ответы на все ее вопросы должны бы­ли находиться за этими стенами.

Доев каштаны, она скомкала кулек и сунула его в карман. Медный рукав plures ornamentum [8] Множественное вооружение (лат. ). под ее плащом наконец нагрелся. То, что она снова взяла на улицы Лондона свое лю­бимое оружие, было настоящей изюминкой всего вечера, своего рода вишенкой на верхушке праздничного торта. Эта хитрая штуковина стоила ей нескольких часов, проведенных в обществе Аксельрода, наименее занудного из двух «же­стянщиков» отдела научных исследований и разработок. Ее жертва была щедро компенсирована тем, что эта штука все-таки попала к ней в руки. Точнее, наоборот: ее рука попала в эту штуку. Plures ornamentum был последней привилегией, которую ей удалось выжать из министерских изобретателей, прежде чем она отправилась в Антарктиду, — но перед самым отъездом она решила не брать его с собой. По той простой причине, что явно не стоило заключать свою руку в медь на морозе.