Геннадий Прашкевич - Шпион против алхимиков (авторский сборник)

Главные заповеди мы всегда почему–то вспоминаем с опозданием.

Я слышал храп Юлая, слышал шум океана.

Алхимики.

Мой промысел слишком жесток, чтобы тешить себя иллюзиями. Нельзя восклицать в отчаянии: Господи, помоги! Предназначение Господа вовсе не в этом, помощь – не его функция. Ты сам просчитываешь свои шансы или сдаешься. Других вариантов не существует. Вот почему, даже проваливаясь в смутный сон, я не переставал считать. Но получалось плохо.

3

А если Юлай лжет? Если слова Юлая ложь? В конце концов, общеизвестно: стопроцентных шансов на успех не существует. Все человеческие поступки густо замешаны на лжи. Существуй стопроцентные шансы, это подорвало бы саму идею Бога.

«Мы не убиваем…» Тебе придется сменить профессию… Смотри на нас, как на врачей…

И, конечно, два списка.

Все это накрепко связано. Но чем? Кто сплел столь странную сеть?

Обсуждая списки с Юлаем, мы упомянули много имен. Много… Но не все… Не все…

В данном случае я подумал о докторе Хэссопе.

Алхимиками занимался доктор Хэссоп, шеф ему молчаливо ассистировал; почему Юлай ни разу не упомянул имя доктора Хэссопа?

А список самоубийц? Почему в этот список включен и я? Они (я так и подумал – они) готовят новую инсценировку? Им удалась инсценировка с Беллингером и с четырьмя его предшественниками, они готовят еще одну?

Не одну, усмехнулся я. Я видел список на одиннадцать человек, но список явно не полон.

А мой список?

Думая обо всех этих Мейсонах, Линди и Хоуэрах, я не чувствовал никаких угрызений совести. Да, я стрелял, но и в меня стреляли. Да, я обманывал, но то же самое проделывали со мной. В конце концов, никто не требует слез раскаяния от рабовладельцев или покаяния у солдат, спаливших цветущий город.

Доктор Хэссоп…

В очередной раз вынырнув из тяжелых снов, я встал и присел на подоконник.

Светало.

Внизу, в бухте, определилась темная, кипящая под сеткой вода. Когда–нибудь сетку сорвет, подумал я. И усмехнулся: не скоро. Полоски белого тумана красиво разлиновали сумрачную стену скал; угадывался в стороне черный бетонный горб – то, что Юлай называл пунктом связи. Где–то там молчаливо затаился Ровер. Меня передернуло при одном воспоминании о его желтых жутких клыках.

Уединенное, неприметное убежище…

Но для чего–то оно создавалось! Кто–то уже бывал здесь! Человек не может не оставлять следов, просто надо быть повнимательнее. Если я наткнусь на какой–нибудь след, кое–что может проясниться.

На душе было смутно.

Смута эта не рассеялась, когда на пороге появилась мощная фигура Юлая.

– Не спится? Я кивнул.

– Это ничего. Главное, не заскучать, Эл.

Глава шестая

1

Я выспался. Несмотря на сны, выспался. Слова Юлая меня рассмешили:

– Не заскучать? Чем, собственно, мы займемся?

Чуть горбясь, мощно развернув плечи, киклоп потянулся:

– Будем ждать.

– Чего?

– Там увидим, – Юлай выдыхал слова ровно и мощно. – Можешь гулять по берегу, можешь купаться, вода еще не остыла. Лови крабов, разговаривай с Ровером. Если издалека, с Ровером можно разговаривать. Только не приближайся к пункту связи, Ровер этого не потерпит.

– А прогулки по берегу?

– Это – да, – подтвердил Юлай. – Идем. Я сварил кофе. Учти, завтра этим займешься ты.

Я воспользовался настроением киклопа, – надо же о чем–то говорить за столом:

– Примерно месяц назад в рейсовом самолете мне пытались нацепить на рубашку электронного «клопа». Та акция как–то связана со всем этим? – Я неопределенно обвел рукой комнату.

– Почему нет? – ровно прогудел киклоп. Это не было ответом, но он явно считал – это ответ.

– А Пан? А старик на почте? А мои телефонные звонки?

Юлай ухмыльнулся:

– Хочешь меня разговорить? Правильно. Так все делают. Люди, как правило, легко проговариваются, большинство бед от болтовни. Но тебе повезло: я большой говорун. И я много о тебе знаю. В некотором смысле я специалист по твоей жизни. Я твой внимательный биограф. Я изучил каждый твой след. «Домашняя пекарня», ты ведь служил в АНБ?.. Стамбул, Бриндизи, Вьетнам… Консультация – самый интересный период, зато и грязный, – отрезвил он меня. – Бэрдокк, Итака, остров Лэн… Тебя не любят в этих местах, можешь мне поверить… «Счет», «Трэвел»… Послушай, – вдруг спросил он, – с чего ты взял, что такие изобретения, как машина Парка, могут служить придуркам?

– Не знаю, кого ты называешь придурками, – сварливо ответил я, – но согласись, я свое дело сделал. Я угнал машину Парка.

– Ну да, – как эхо, откликнулся он, – чтобы она взорвалась на обводном шоссе. От нее и следов не осталось.

– Зато у нас осталась документация.

– Не строй иллюзий, – он взглянул на меня холодно. – У вас осталась фальшивая документация, уж мы постарались. Если вы что–то и построите, все это никуда не годится.

Плоское лицо киклопа порозовело. Мое бешенство, наверное, отразившееся в глазах, развлекло его:

– Иначе и быть не могло. Сам подумай. Кому могла бы служить машина Парка? Людям Номмена? Твоему шефу? Темным клиентам Консультации?

Он презрительно фыркнул:

– Ты ведь считаешь себя явлением, так, Эл? Так вот, огорчу тебя. Ты, конечно, явление, но вовсе не великое. Если уж быть совсем точным, ты характерное явление, Эл. Характерное для века. Не больше. Не будь тебя, был бы кто–нибудь другой, такая ниша не может оставаться незаполненной. При всех твоих талантах, ты всего лишь один из многих. Задумывался над этим?

Меня душило бешенство. Это не я путался у них под ногами, это алхимики все чаще вставали на моем пути. Сперва я потерял Шеббса, потом они отняли Беллингера, теперь я узнаю, что документация, выкраденная Джой, фальшива… Но я смирил бешенство. Даже кивнул. Я хотел понять, к чему он клонит.

– Еще бы не задуматься! – Юлай глядел на меня холодно, его единственный глаз потемнел. – Можно много чего напридумывать, оправдывая свои действия. Борьба с монополиями! Перераспределение информации! Собственный банк данных! Так, да?

Я опять кивнул.

– Ты мало думал, Эл. Если бы ты думал больше и глубже, ты уже докопался бы до той простой мысли, что историю делают не рабы. Все эти войны, как бы историки их ни толковали, ничего не меняют. Пути, выбранные сегодняшними государствами, ведут только к катастрофе. Мир столько раз оказывался на краю пропасти, что давно пора понять – время войн закончилось, необходимо что–то принципиально новое. Древний охотник совершал революцию, изобретая дротик или стрелу, но рано или поздно убеждался – одной охотой не проживешь. Древний земледелец совершал очередную революцию, изобретая плуг, но и перед ним вставал тот же вопрос – что дальше? – Киклоп походил сейчас на заурядного лектора, позволившего себе расслабиться за чашкой кофе; я почувствовал острое разочарование. – Мы строим атомные станции, летаем в космос… Но ты же видишь, Эл, вопрос – что дальше? – не снят. Планета не выдерживает нашей промышленности, природное равновесие нарушено, ты видел это в Итаке, ресурсы почти исчерпаны – загляни в любой статистический отчет. Мир снова над пропастью. Что дальше ?