Марк дель Франко - Лишенное формы

Джо сел на подоконник и сложил руки на груди.

— Коннор, я прожил слишком долгую жизнь, чтобы играть в эту игру. Ты сам знаешь, что это бессмысленно. Каждый пользуется тем, что имеет. Будь не так, все флиты сделались бы фейри.

Я невольно улыбнулся. Поговорку эту вспоминали разве что старушки. Подразумевалось, конечно, что все, особенно флиты, мечтают быть фейри. Ни от одного флита ничего подобного мне слышать не доводилось. Взглянув на Стинкворта, я успел заметить на его губах кривую ухмылку. Среди людей можно найти таких, кто хотел бы стать кем-то еще, но никто из сородичей Джо не завидовал фейри.

— Мне от этого не легче.

Стинкворт вспорхнул с подоконника.

— Все, Коннор. Мне пора.

— Думаю, я знаю, какой кровавый ритуал он использует. — Джо замер и оглянулся через плечо. Я устроился поудобнее. — Дело в том, что мне повезло найти одно очень сильное заклинание. Для приведения заклинания в действие требуется кровь. Кровь козы. Полагаю, кровь фейри дает больший эффект.

— Коннор, прекрати!

— Заклинание временное, но действительно способствует усилению сущности заклинателя. Что не совсем понятно, так это замена рекомендуемого камня, кровавика, на селенит. Последний больше используется в лунных ритуалах, которые, как нам теперь известно, тоже играют здесь некоторую роль. Думаю, селенит просто сильнее кровавика.

— Коннор…

Я не собирался умолкать.

— Главная проблема — временная природа заклятия. Осмелюсь предположить, что он умирает и пытается спастись через ритуал крови. Все остальные дети-ска умерли. Он понимает, что не может постоянно убивать фейри. Вероятно, ему удалось отыскать способ сохранения украденной сущности. Но согласно тем данным, что у меня есть, для запуска заклинания требуется огромная сила. Будь она у него, не пришлось бы и убивать. Вероятнее всего это как-то связано с селенитом. А ты что думаешь?

— Думаю, ты совсем рехнулся. С кровавыми ритуалами не шутят. И эксперименты с ними до добра не доведут. А у меня слишком много других дел, чтобы еще и за тобой присматривать.

— Расскажи, что ты знаешь о них.

— Поверь, Коннор, ты не в том состоянии, чтобы связываться с такими опасными обрядами. Если что-то пойдет не так, шишками не отделаешься. Спроси леди Бриаллен. Она знает.

— Я уже спрашивал. Она отказала.

Стинкворт развел руками.

— Вот видишь. Если уж она отказала, то я тем более слова не скажу. Успокойся, Коннор. Отступись. Держись подальше от этого дела. Пусть им занимается Гильдия.

— Послушай, Джо. Я не собираюсь сам исполнять ритуал. Я лишь хочу понять, что он собой представляет.

— Хочешь понять, подходи к вопросу разумно. Мы оба в ту ночь уловили его запах. Помоги мне отыскать след.

Я показал на распухший нос.

— Не могу. Ничего не чувствую.

Он посмотрел на меня задумчиво.

— Ладно. Я сам его отыщу. Отдыхай. — С этими словами Стинкворт исчез.

— Отлично, — пробормотал я, откидываясь на спинку кресла и глядя в потолок. — Просто замечательно. — Озабоченность Джо понять нетрудно. Существует множество заклинаний, овладеть которыми можно и без каких-то особенных способностей. Даже человек может активировать чары при наличии соответствующего инструментария. Четыре элемента Воздуха, Воды, Огня и Земли способны вызвать сущность из естественного окружения. При соответствующей подготовке срабатывает даже самое простое заклинание. Сила слов может изменить природный ток сущности по воле новичка. Проблемы возникают, когда кто-то замахивается на нечто, превосходящее его силы или при отсутствии способностей. Одно дело — потушить на расстоянии свечу, если вам так уж это нужно. Совсем другое — удержать под контролем случайно вызванный пожар.

Независимо от характера ритуала, чар или заклинания, кровь всегда исполняет роль горючего. Одна из первых заповедей для вступившего на путь друида гласит: не играй с кровью. Наказание за нарушение запрета следует самое строгое. Карают даже за мельчайшие прегрешения и даже самых талантливых учеников. Я так и не прошел обряд инициации для работы с кровью, хотя у меня за спиной двадцать лет занятий. Теперь, учитывая мой нынешний прогресс, надеяться на это уже не стоит.

Описание кровавого ритуала я отыскал накануне вечером в одной старинной поэме, вероятно, случайно попавшей в сборник фольклора Восточной Европы. Составитель то ли счел описание вымышленным, то ли вообще его пропустил. Так или иначе, некоторое представление о том, чего можно ожидать от такого обряда, я получил. Там, где неоязычник, возможно лишь усмехнется, настоящий знаток магии обнаружит между строк сокровенный смысл Истины.

И все же подлинным откровением той ночи стали для меня файлы Макдуина. В списке опрошенных по поводу кражи селенита прошлой осенью промелькнуло имя «Деалле С». Буквой «С» с точкой в Гильдии обозначали обычно Сидхе, а Деалле звалась та самая жительница Бостона, с которой неоднократно и безуспешно пытался связаться Мердок. Шансы на то, что в Бостоне проживали две женщины с одинаковым именем и совпадением по первой букве фамилии были достаточны велики, но то, что они обе оказались связаны с двумя разными расследованиями Гильдии, проходящими под контролем лично Макдуина, представлялись маловероятным. Известий из Германии по поводу Гетина, ребенка от союза эльфа и фейри, не было, но Деалле и ее сын Коркан выглядели в нынешних обстоятельствах перспективной парой.

Я неспешно оделся. Являться к женщине слишком рано не хотелось — а вдруг разозлится, но и поздний визит мог закончиться ничем — вдруг ее снова не будет. Мердок пытался застать Деалле в разное время дня, даже до ухода на работу, но ему не повезло. Я уже решил, что если не застану хозяйку сейчас, то просто сяду на крыльце и буду ждать.

Деалле жила в южной части города, но совсем рядом с Вейрдом, что существенно сказывалось на ценах. Пройдя по А-стрит, я свернул на Вторую улицу. Уже с первого взгляда становилось ясно, что улица страдает расщеплением личности: здания здесь отличались большим архитектурным разнообразием, как будто район так и не смог определиться, каким хочет быть и как желает выглядеть. Деревянные строения соседствовали с приземистыми складами, а между ними кое-где вклинились двух- и трехэтажные городские особняки. Большинство выглядели заброшенными, но не потому что в них никто не жил, а по причине осторожности обитателей, людей отчаянно старавшихся обеспечить безопасность, но не имевших для этого достаточных средств. Район считался более спокойным, чем Вейрд, но никак не мог сравниться в этом отношении с прочими, куда более тихими кварталами южного Бостона. Здесь не радовали глаз белоснежные петунии вдоль дорожек, а у дверей шуршали прибитые ветром обрывки газет.