Надежда Первухина - Конец света сегодня

– Чушь какая-то! Комету еще приплел… А ты знаешь, что в мире уже появился мальчик, который через добро творит великое зло?

– Нет. Что за мальчик?

– Его зовут Собхита. Он реинкарнация Будды. Будда – это просветленный, вступивший на новый путь жизни человек. Будда был милосерден, и Собхита тоже милосерден, но за свое милосердие он выпивает из людей кровь. Вот кто устроит настоящий конец света, а не комета там какая-то!

– Так или иначе человечество погибнет. Жители вашего города уже гибнут от нашей болезни.

– Да. Нетронутыми остаются лишь ведьмы, вампиры, оборотни и прочая нежить. Почему?

– Потому что не подвержены этой болезни только боги.

– Хм. Значит, я – бог?

– Ты ведьма.

– Но по твоей логике, если я не страдаю от вашей болезни, то значит, я бог. Богиня.

Тцаль ответил неохотно:

– Да. Богиня.

– Тогда какого черта! Меня невозможно принести в жертву. Богинь не приносят в жертву. Мы поженимся и будем жить долго и счастливо на зависть всем клыкастым колибри.

Тут в узилище вошла Ацет. Она поклонилась Юле и сказала:

– О великая госпожа, верховное божество хочет говорить с тобой.

– А что насчет Тцаля?

– Насчет Тцаля не было никаких указаний. Но я слышала, что праздник жертвоприношения переносится на завтра.

Тцаль схватился за голову:

– Завтра день Холодного Ягуара! День неудачный для жертвоприношений! О чем только думают жрецы!

– Не волнуйся, дорогой, – сказала Юля. – Разберемся.

Она встала и пошла вслед за Ацет – на разговор с верховным божеством.

Бог сидел уже не на табурете. Ему откуда-то принесли канапе, и теперь он возлежал на нем, вольготностью позы напоминая пожилую матрону великосветского салона. Правда, матроны не носят плащи из алых птичьих перьев, но что ж поделать!

Под взглядом Юли божество поерзало, устраиваясь поудобнее, поправило золотую маску.

– Присаживайся, – сказало божество.

Юля села на табурет.

– Итак, ты, о смертная, хочешь связать свою жизнь с человеком нашего племени? Знаешь ли ты, что он назначен в жертву?

– Да.

– А знаешь ли ты, что, выйдя за него замуж, этой жертвой окажешься ты?

– Знаю.

– И это тебя не пугает?

– Как видите, нет. Послушайте, я думала, вы позовете меня на разговор насчет списка гостей на свадьбу, подарков, лимузина и прочего, а вы вроде как запугиваете меня. Не стоит! Я уже решила, что спасу Тцаля от смерти и он будет моим. Я ведь ведьма.

– Да, нам стало известно, что ты ведьма.

– А по-вашему, ведьма и богиня практически одно и то же.

– Вынужден признать, что да. Просто у нас мало богинь.

– Ничего, – жизнерадостно сказала Юля. – Теперь будет еще одна. Богиня брака и плодородия. В чем проблема?

– Проблема вот в чем. Если мы породнимся на свадьбе, то породнимся народами. Если ваш народ становится нам братом, мы больше не сможем распространять болезнь. Братьев нельзя заражать и губить.

– Верно! – подняла палец Юля. – Видите, как выгодна эта свадьба!

– Но нам-то она чем выгодна? – хитро спросил бог. – Нам нужны земли, чтобы выращивать кукурузу и пшеницу, строить пирамиды, храмы и дома бедняков…

– Будут вам земли! – сказала Юля. – Я не простая богиня. Я богиня-губернатор. Я подпишу указ, по которому земли совхоза «Кривая Мольда», колхозов «Исеть» и «Завет Ильича» станут вашими. Пирамиду выстроите на Желтом мысу. Там, кстати, недавно извергался вулкан, и вообще это священное место. Хрен с ним, с Юкатаном, разворачивайте свою цивилизацию здесь!

– Тогда я согласен.

– На что?

– На твою с Тцалем свадьбу.

– Вот и отлично. Предлагаю без долгих церемоний…

– Нет, как можно! Жених и невеста должны поститься седмицу, каждый день омывая тело в священной воде. Их друзья должны петь искупительные гимны. Потом приданое!

– Глаза, руки и хвост – вот мое приданое. Я ведьма! Я могу свести огонь с небес на землю. Я поражаю и исцеляю, кстати, вас, бог, могу исцелить.

– Откуда ты знаешь, что я болен?

– Запах. Кожа больного человека источает пот, по запаху отличающийся от пота здорового человека. Кроме того, проказа – сама по себе вонючая болезнь, как ни забивай ее благовониями.

Бог трясущимися пальцами снял маску. Лицо его действительно было изъедено проказой.

– Далеко ли распространилась болезнь по телу?

– Пока только лицо и шея. Поэтому я ношу золотую маску.

– Я вылечу вас. Но за это кое-чего потребую.

– Ты действительно можешь исцелить меня?

– Да.

– Тогда требуй чего хочешь.

– Пожените нас с Тцалем прямо завтра.

– Я дам свое благословение, но обряд будет проходить не по нашим, а по вашим традициям.

– Отлично. А теперь накройтесь вашей маской, я же позову Ацет.

– Хорошо.

– Ацет!

Девушка явилась.

– Знаешь ли ты кого-нибудь, у кого есть травы и кто в них разбирается?

– Да, госпожа.

– Ступай и приведи этого человека.

– Хорошо.

Спустя четверть часа Ацет привела крепенького старичка, увешанного всевозможными мешочками и кошелечками и пахнущего, как стог сена июльским летом.

– Это знахарь по имени Чолок, – сказала Ацет. – У него есть все травы на свете. Но он не может говорить на вашем языке, у него уже совсем невосприимчивый ум.

– Тогда я буду говорить, Ацет, а ты переводи это старику.

– Хорошо, госпожа.

– О славный и бессмертный Чолок! Я богиня, присланная с Луны, и мне нужны травы для лечения твоего господина.

– Ла’каче Чолок, тхорш н’га сполекен читц.

Чолок поклонился и пробормотал что-то.

– Он готов предоставить все возможное, – сказала Ацет.

– Тогда мне нужен очиток, бессмертник, полынь, куманика и степной василек. И конопли немножко. Сигаретку скрутить.

Ацет переводила, и Чолок стал неторопливо развязывать свои мешочки и расстегивать кошелечки. Из них он доставал травы и выкладывал их на стол. Юля подошла к столу и одобрительно поглядела на весь этот гербарий.

– Ацет, скажи, что я очень благодарна Чолоку, но больше в его услугах не нуждаюсь. Он может идти. А ты проводи его и возвращайся с большой чашей из глины и глиняным же кувшином с водой.

Чолок ушел. Ацет принесла чашу и кувшин. Юля ножом, который был у нее за голенищем, искрошила травы и высыпала в чашу. Залила водой. Потом провела пальцем вокруг донышка чаши, и там, где она это делала, загорелся неяркий голубой огонь.

– Хорошо, – сказала Юля и указательным пальцем правой руки стала перемешивать в чаше содержимое. Варево скоро закипело, но Юля не убрала пальца.

Ацет во все глаза глядела на этот ужас. А когда Юля вынула палец, он у нее оказался ртутно-серебряным, нечеловеческим.

– Достаточно, – незнакомым высоким голосом произнесла ведьма. Глаза ее светились, как огоньки новогодней гирлянды. – Ступай, Ацет, – велела Юля. – И жди за дверью.