Девид Джонсон - Разрушитель

– Великолепно, просто великолепно! – кричал Саймон. – Ну, давай, давай!

Буквально за несколько минут сверкающий позолотой зал музея превратился в развалины и наполнился едким дымом, от которого можно было задохнуться.

Одна из металлических стоек полетела прямо на Филлипса. Он отшатнулся, но сделал это слишком поздно.

– А-у! – заревел Саймон, чувствуя, как острая боль пронизывает все его тело. Стойка была очень тяжелой, Филлипс не устоял под ее ударом и полетел на мраморный пол.

Спаркслин бросился к нему, стреляя на ходу, но Саймон извивался, словно лежал на горячей сковородке, и все пули летели мимо.

Спаркслин был уже совсем рядом, казалось, ему ничего не стоит убить своего врага, но он почему-то медлил.

И тут Саймон в одно мгновение ока подскочил с пола, метнулся в сторону, быстро схватив лежащий рядом толстый железный прут и бросил его в Спаркслина. Прут угодил прямо в плечо. Удар был таким сильным, что Джон вскрикнул и отлетел в сторону.

Спаркслин заревел, будто медведь, и, не целясь, выпустил длинную автоматную очередь.

– Это большой мир, но, очевидно, он слишком мал для нас двоих, дорогуша, – пробормотал Саймон и растворился в густом дыме.

Через мгновение он оказался на улице и нос к носу столкнулся со знакомым пареньком.

– Да, ну и наделали вы там шуму! – восхищенно сказал тот. – А теперь пойдемте со мной!

– Это куда еще? – спросил Саймон, оглядываясь, не появился ли поблизости Спаркслин.

– Пойдемте, не пожалеете!

Паренек уверенно спускался, поворачивал, снова поднимался, пока они не оказались в помещении, похожем на подвальное.

Тут паренек сел у стены, развернул упаковку с жевательной резинкой.

Несколько бело-кремовых пластинок забросил в рот, остаток упаковки спрятал.

– Теперь, мистер, мы можем поговорить!

– Ты еще условия ставишь, щенок? – поразился Саймон неслыханной наглости малолетки, ощупывая пистолет в кармане.

Все-таки сумеречный свет и липкие следы плесени на стенах подвала Саймону не очень нравились.

– Я – не щенок, мистер Филлипс, – спокойно возразил паренек, надувая резиновый шар. Резинка лопнула. – Я – из разоров.

– Это еще что за типы? – поинтересовался Саймон.

– Нам давно нужен был человек, похожий на вас!

– Ишь, – ухмыльнулся Саймон, – оказывается, я тут пользуюсь невероятной популярностью. Всем нужен!

– Всем стоять! – из-за поворота скатилась вооруженная фигура и прицелилась. – Особенно ты, Саймон, нужен мне!

Филлипс под дулом автомата обреченно поднял руки, приваренный к месту не столько страхом, сколько удивлением.

В двух шагах от Саймона из небытия возник сам лейтенант Спаркслин, гроза бедменов. Из-за его плеча выглядывала тоненькая девушка в комбезе и неловко целилась в паренька у стены.

Паренек беспокойства не проявлял, меланхолично работая челюстями. Внезапно Саймону показалось что пластина пола под ним шевельнулась. Саймон непроизвольно сгруппировался – и в следующее мгновение вверх тормашками полетел в тартарары. А пластина, перевернувшись, тут же монолитом встала на место.

Ошалевший Спаркслин бросился на колени, ища хотя бы зазор для ножа: пол выглядел так, словно был сделан из одной гранитной плиты. А преступник все же удрал прямо из-под носа.

– Это разоры! Их штучки, – устало пояснила Трейси.

Разоры были проклятьем верхнего мира. Единственным спасением от их бессмысленных жестокостей была их тупость и неорганизованность. Бандиты так часто выясняли отношения друг с другом, что на поверхности почти не показывались.

Но если разоры были лишь миной замедленного действия под Лос-Анджелесом, то Саймон Филлипс вполне был способен стать ее часовым механизмом.

– В Багдаде не все так спокойно, как казалось, – прикусил ноготь Спарк.

Надежды, что знакомый люк, через который Спарки уже однажды попал в подземелье, найдется, было маловато.

И увы, надежды не оправдались!

– Можем расспросить у проказоров о логове разоров! – подкинул мысль Сникс.

– Если они станут с нами разговаривать, – уточнил Пинни. Спарк осмотрел свою команду.

Заклин позаботился даже о рюкзаках и ракетницах. Трейси, от нее, как от лесного клеща, отвязаться было невозможно, вцепилась в пакет с завтраками.

– Это еще зачем? – Джон подозревал, что его ребята собрались на пикник.

– На всякий случай! – задиристо парировала Трей, но пакет все же бросила в ближайший мусоросборник.

Давние развалины аэровокзала поросли травой. Обомшелые камни фурункулами отмечали место давней трагедии.

Спарки напрягал память, отсчитывая предполагаемые до люка метры. Ноги утопали в песке. Спарки уже утрамбовал приличную бороздку, шастая взад и вперед.

Его напарники невдалеке выжидали. Пинни жонглировал мячиком для пинг-понга. Заклин и Сникс разложили на траве увеличенный план входа в подземелье, всученный чертовым официантом.

Смеркалось. Небо на горизонте заволакивали багровые разводы, обещая вертенное завтра. Солнце краем касалось холмистой равнины.

Наконец жара спала, день превратился в рассеянно водянистый свет.

– И что же теперь? – первой не выдержала Трейси, начиная зябнуть.

Поднимался ветер, заигрывая с дряхлой трухой мусора.

– А почему бы нам просто не спуститься на эскалаторе? – задумчиво спросил пространство перед собой тихоня Пинни.

– Как это? – вскинулся Сникс.

Спарки реагировал быстрее.

– Ты знаешь другой вход на подземные уровни?

– Откуда?! – округлила глаза Трейси, растирая ладонями предплечья.

– Ну, – засмущался Пинни, – понимаете, девушка там у меня… И мы встречаемся.

– И ты молчал?! – Спарки готов был убить желторотика.

Остальные испытывали очень похожие чувства, но совсем по другому поводу. Трейси брезгливо скривилась и молча пошла к аэрокару.

– Идиоты! – подытожил ситуацию Джон. Он совсем выпустил из виду, как в пресловутом Обществе мира относятся к подземельям и проказорам.

Бедняга Пинни!

Несмотря на вечерний час, улицы подземного городка бурлили.

Светились окна ночных баров, устроенных из картонных коробок.

Уличная торговка горячими сосисками зычно оглашала улочку призывными воплями:

– Кому с пылу с жару! Кому горяченького!

Смешливые стайки девчушек, не очень умытых, но жизнерадостных, бросали торговке мелочь и тут же впивались здоровыми зубами в нехитрое угощение.

Городок, кое-как сляпанный из фанерных листов и коробок, раздумывал, как прожить сегодняшний день, не дожидаясь завтра.

Искусственный свет, тускловатый и отрешенный, все двадцать четыре часа суток отдавал в твое распоряжение. Тут не было ни отмеренных часов работы, ни обеденного ритуала. И каждый обитатель стремился быть именно в этот час и в эту минуту, не загадывая надолго.