Девид Джонсон - Разрушитель

Спаркслин спасся только потому, что дернул за одну из бородавок, усеивающих морды твари. Головы тут же перессорились между собой, вопя и клацая зубами. Когда выяснилось, что соседка ни при чем, обидчик уже успел улетучиться.

Повторять эксперимент Спарки не рисковал, обходя стороной район обитания страхолюдины. И даже сейчас при воспоминании о чудище Спарк передернулся брезгливой дрожью.

Туннель вел в цех кондитерских изделий: Спаркслин, как ни упрашивала малышка Элли, никогда не покупал ей на улице леденцы и трубочки с воздушным кремом.

И детские кафе приказал Диане обходить стороной, умалчивая, правда, о причине такой явной нелюбви к сладостям, изготовленным на автоматических подземных линиях. Лишь заглянув к кондитеру на кухню и не обнаружив черного зева подъемника лифта, Спарки угощал семью мороженым и пирогом с малиной.

Кондитерские-автоматы были любимым местом огромных красных муравьев. Спаркслина чуть не вырвало, когда он узрел юбилейный торт, облепленный кроваво-бурой копошащейся массой. Перед подачей на поверхность роботы бездумно сдували насекомых и плескали кремом на поврежденные места. Это вам даже не муха в супе!

Спарки едва успел подпрыгнуть и ухватиться за выступ в стене. Мимо него серым клыкастым потоком неслась стая крыс.

Парализатор превратил шевелящуюся реку в замерзший ручей, и Джо, оскальзываясь на шелковистых спинках животных, двинулся туда, где, теперь уже, вне сомнений, валялись обглоданные косточки преступника.

Из-за поворота шибануло ядовитым запахом: поблизости проползала улла. Змейка была тварью безвредной, но шкура, покрытая желеобразной слизью, вызывала тошноту.

Спарки выглянул за поворот туннеля, зажимая нос. И инстинктивно отпрянул. Кажется, негр в униформе бедменов заметил движение. Рядом со Спарки ткнулся в стену и упал клинок кинжала.

– А нервишки у парня ни к черту! – процедил Джо, взяв скорчившуюся на полу фигуру в прицел парализатора.

Помедлил, выбирая уязвимую точку. Парализаторы патрульных были рассчитаны на временное воздействие на нервные узлы. Спарки был полон решимости превратить мерзавца в пожизненного инвалида, если тому удастся выжить или, что было равнозначно, его найдут в переплетениях туннелей. На уровнях царила полнейшая тишина, но не ласковая, как бывает в детской, а тишина жесткая, насторожившаяся, готовая взорваться криками ужаса или боли.

Прислонившись к холодной стене, Спарки пытался влезть в шкуру этого подонка, из прихоти или забавы отнявшего жизни людей.

Это было непостижимо до дурноты. Спарки боролся с желанием голыми руками задушить эту мразь. На секунду прикрыл веки. Чужая кровь лейтенанта не пугала – не верилось, что у этого человека она может быть такой же, как у прочих людей. Невозможно вообразить, что у него были мать и отец, и девочка, которая нравилась, тоже была.

Совесть – понятие, которое придумали люди или совесть – это и есть то, что отличает человека от зверя.

Спарки решился. И в ту же секунду покатился по наклонному пластику, ведущему вниз. Спарки лишь сделал первый шаг к битве, а его враг, улучив момент, без сомнений и колебаний набросился на Джо из-за угла.

Одним яростным клубком, избивая и пиная друг друга, они быстро падали на нижние уровни.

Джо попытался оторвать черные пальцы, вцепившиеся в отворот его куртки. Вывернулся. Ударил в челюсть, но, из-за неудобного положения, размах не удался, и стальной кулак Спарка лишь мазнул противника по подбородку. Мерзавец, надо признать, умел драться и даже, пожалуй, превосходил Спарки по части некоторых приемов. Вот он, отпустив лейтенанта, кувырком перекатился через противника и вскочил на ноги.

Спарки едва успел уклониться от летящего в висок тяжелого ботинка. Противник оказался сзади, перелетев в двойном кульбите.

– Ах ты, эквилибрист чертов! – разозлился Спарки по-настоящему.

Негр попытался повторить прием. Но Джо был готов. Он перехватил ноги противника в воздухе и выворачивал ступню до тех пор, пока легкий хруст кости не слился с воплем противника.

Бросить на землю, перевернуть и скрутить руки за спиной ремнем – на это потребовалось время, достаточное для одной затяжки.

Спарки выдохнул воздух: в стремительности поединка, оказывается, он все время сдерживал дыхание.

Но тут Джона Спаркслина поразила другая мысль: перед ним валялся стонущий сверток со сломанной лодыжкой. Лоб пострадавшего усеивали мелкие капельки пота. А прокушенная губа доказывала, что негр, хотя явно страдал, пощады не запросит.

В воображении Спарки ясно рисовал себе, как будет убивать недочеловека, как будет уничтожать эту мразь, которой следовало подохнуть в материнском чреве.

А вы пробовали поднести дуло парализатора к беспомощному телу и нажать курок? То-то же!

Спарки зло пнул негра носком ботинка:

– Ну, ты, задница! Вставай!

Тот готов был подчиниться. Попытался привстать. Нечаянно ступил на покалеченную ногу и с глухим стоном рухнул на бок, поджимая к животу колени.

Спаркслин поскреб затылок, сплюнул на пыльный пол и перекинул тело врага через плечо.

– Хороша лошадка?! – зло хлопнул тощие ягодицы и приказал:

– Хватайся за шею, мерзавец!

Вершителя судеб из Спаркслина не вышло. Была мысль шваркнуть обмякшее тело – негр потерял сознание – о бетонную стену, но как он сможет этими же руками взять и подбросить, и поймать, и расцеловать розовенькую Элли. Как он сумеет прикоснуться к Диане, чувствуя на пальцах комочки человеческого мозга и кровь?

– Нет уж, – бормотал Спарки, таща неудобный груз: негр, то и дело, сползал, – пусть каждый занимается своим делом! А то, если врач начнет печь лепешки…

Ирония судьбы: Спарки почти точь-в-точь был гражданином города и послушным учеником средств массовой информации.

Как часто бывает, что мы, горящие праведным гневом, нетерпимые ко злу и насилию, становимся жертвами собственных фантазий. И эта подлая мысль: славу Богу, никто не знает, какой я в мечтаниях супермен.

Чем запутанней становился лабиринт, тем все больше Джо злился на самого себя и на свое неуемное удальство. Ведь мог, мог он просто сообщить о районе, куда примерно может попасть новичок, оказавшийся на подземных уровнях. Нет, Спарки не ждал, что его за ухарство погладят по голове. Вернее, он действовал под взрывом эмоций, подогретых жаром пожарища и запахом горелого человеческого мяса.

Но всегда, как ни крути, во все времена были и будут маньяки, то сносящие до основания города, то обливающие себя бензином на городской площади. Те, что потрусливей, будут угонять самолеты или красть девятилетних девочек.

Дело Спарки – спокойствие горожан, а на всех маньяков патрульных не хватит!