Павел Амнуэль - Удар гильотины

Утром они так же молча пили кофе на кухне и были даже ближе друг другу, чем ночью, а потом молча поехали в офис, и Манн думал о том, как сказать Эльзе, что он хочет на ней жениться, но никогда не сделает предложения, никогда больше не поедет к ней домой, не останется на ночь, и вообще надо все забыть, хотя забыть невозможно.

Через месяц Эльза вышла замуж за Эдуарда Кричмера, американца-гидролога, приехавшего в Амстердам по приглашению университета и оставшегося, потому что ему предложили возглавить кафедру и еще потому, что он случайно познакомился в магазине на Дамраке с удивительной женщиной, которой именно в этот момент нужен был мужчина, чтобы не думать о другом.

На свадьбу Манн не пошел, и никаких разговоров об Эльзином замужестве больше не было. Разве только если секретарша подавала хозяину слишком слабый кофе, Манн говорил: «Опять с мужем поругалась?», Эльза не отвечала, но он знал, что это так и было, ругалась Эльза с мужем не часто, но и счастлива с ним не была, Манн и в этом был совершенно уверен, потому что за три года Эльза ни разу не была беременна, она не хотела ребенка, а если женщина не хочет ребенка, это значит…

Это могло означать что угодно, но Манн вбил себе в голову, что не должен был в тот вечер приходить к Эльзе, а он пришел и сломал ей жизнь.

Манн еще раз набрал номер, не обращая внимания на осуждающий взгляд Эльзы, и на этот раз Кристина, наконец, ответила.

– Криста, – сказал Манн, – с вами все в порядке?

Более глупого вопроса он, конечно, не мог придумать, и Эльза, внимательно слушавшая каждое слово, демонстративно вздохнула, поднялась и, взяв пустые чашки, пошла из кабинета.

– Да… – сказала Кристина. – Это вы, Тиль?

– Никто не приходил?

– Нет… Хотя… Но я не открыла, вы же мне сказали…

– Кто? – нахмурился Манн. – Из полиции?

– Нет… Он.

– Он? Кто? – не понял Манн.

– Густав.

– Густав? – переспросил Манн. – Какой Гус…

Конечно, она спит. И ей снится. Она, наверно, думает, что и телефонный разговор с детективом ей сейчас снится тоже.

– Я его не пустила, и он ушел. А больше никто.

– Я вам еще позвоню, – сказал Манн. – Попозже. Ближе к вечеру. Или зайду, если нужно будет задать пару вопросов.

– Да… Конечно.

«Не нужно было звонить», – подумал Манн, пряча аппарат. Он хотел убедиться, что с Кристиной все в порядке. Убедился? Да, она дома. И спит. Более того – ей снятся сны.

– Я по делу, – сказал Манн, выйдя в приемную. – Сначала поеду в Даймак, потом к… В общем, если меня будут спрашивать…

– Не будут, – сказала Эльза, глядя в экран компьютера, будто видела там свое отражение. – Работайте спокойно, шеф.

– Здравствуйте, госпожа Верден, – сказал Манн, – мое имя…

– Заходите, – прервала его женщина лет шестидесяти, типичная голландка Вермеера: плотная, крепко сбитая, с пышной, упрятанной в тугие материи, грудью и румяным, как спелое яблоко, лицом без единой морщины. Собственно, при желании ей можно было дать и пятьдесят лет, и даже сорок, возраст женщины выдавали, пожалуй, только складки на шее – складок было ровно столько, сколько и должно было быть у шестидесятилетней женщины. – Заходите, – повторила Мария Верден, – сегодня ко мне ходят и ходят, я уже и спрашивать устала – кто и зачем. В конце концов явится какой-нибудь грабитель, и его я тоже впущу, хотя что делать грабителю в моем доме, здесь хорошие деньги водились, когда жив был муж, а все, что у меня было ценного, вы можете найти в городском ломбарде. Так что входите, чаем я вас могу напоить, а покупать ничего не стану, извините, только зря время потратите.

«Если я ее сейчас не прерву, – подумал Манн, – она так и будет говорить сама, не останавливаясь ни на секунду: напоит чаем и проводит к выходу. Может, расскажет что-нибудь интересное, а может – скорее всего – ограничится пустяками».

– Госпожа Верден… – попытался Манн вклиниться в бесконечную вязь слов.

– Садитесь сюда, этот стул самый крепкий, хотя, если выбирать самый удобный, то лучше сесть вон на тот, но там сижу я сама, должна же хозяйка иметь какое-то преимущество, все говорят, что лучшее место надо предоставлять гостю, и это так, но вы не гость, вы пришли мне что-нибудь продать, я это по вашему лицу вижу…

– Я вовсе не… – запротестовал Манн.

– Садитесь-садитесь, все это неважно, берите кекс, я сейчас согрею чайник, он у меня на плите, электрических не признаю, в них вода мертвая от тока, это все равно, что посадить человека на электрический стул…

Манн вытащил из бокового кармана удостоверение и сунул женщине под нос. Госпожа Верден посмотрела на фотографию, перевела внимательный взгляд на детектива, все еще продолжая говорить что-то о том, как надо заваривать настоящий чай, прочитала, наконец, помещенный под фотографией текст и, будто поезд, на полном ходу свернувший по стрелке на соседний путь, продолжила свою нескончаемую мысль:

– …чай только так и надо заваривать, а частного сыщика я первый раз вижу, давайте я вам тогда не чай, а виски, я читала, что детективы предпочитают…

– Лучше чаю, – быстро вставил Манн.

– Чаю так чаю.

Госпожа Верден толкнула Манна в грудь, отчего он вынужден был, чтобы не упасть, опуститься на предложенный ему стул, отличавшийся тем, что странным образом заваливался назад – похоже, что задние ножки у него были чуть короче передних, сидеть было удобно, но неудобно вставать, может, так и было задумано, чтобы заставить гостей не торопиться, а…

Черт, – подумал Манн. Мысль его стала почему-то такой же вязкой, как речь госпожи Верден, вышедшей из комнаты, но продолжавшей что-то говорить из кухни – то ли о свойствах чая, то ли о сложной работе частного детектива, то ли о том и другом одновременно.

Манн не успел толком оглядеться (комната была заставлена старой мебелью, проеденной жучками, на полках серванта когда-то, возможно, стояла хрустальная посуда, а сейчас почему-то громоздились подушки – маленькие, средние, всякие, было их там штук двадцать), госпожа Верден вернулась с подносом, поставила на стол огромные, не меньше полулитра, чашки с черным от заварки чаем, нитки от пакетиков свисали наружу, Манн прочитал – «Эдвин», действительно очень дорогой и вкусный чай, он вытащил пакетик, положил на блюдце, не слушая, что продолжала говорить госпожа Верден, отпил глоток, обжег язык, поставил чашку на стол и сказал громко, не рассчитывая, впрочем, на то, что будет услышан:

– Так вы видели или нет позавчера ночью кого-то в окне дома по улице Керкстраат?

Госпожа Верден замолчала на середине слова, будто автомобиль на полной скорости врезался в рыхлую преграду, мгновенно замедлившую его движение, но не причинившую вреда водителю. Женщина подняла взгляд на Манна, внимательно изучила его лицо, будто только сейчас увидела по-настоящему, пришла к какому-то заключению, сама себе кивнула и сказала: