Николай Чергинец - Илоты безумия

Мирех наверняка понимал американца, но он хорошо видел заинтересованность Керима в пленнике и был бессилен расправиться с янки, поэтому предпочел огромным усилием воли скрыть свои чувства.

— Я вас оставлю, — вынужденно улыбнулся он Геллану, — господин Анохин и Понтин говорят по-английски, и вы сможете общаться без моей помощи.

Глаза Миреха говорили о другом: «Ничего, янки, ты еще попадешь в мои руки, и тогда я отыграюсь!»

Мирех вышел. Геллан некоторое время молча смотрел на Понтина. Изможденность, запавшие щеки, горящие глаза говорили о многом. Парень без всякого интереса посматривал то на американца, то на Анохина. Пауза затягивалась и становилась все более тягостной. Первым не выдержал Анохин. Единственный стул был занят — на нем висели рубашка и полотенце Геллана, — а Анохин хотел продемонстрировать свое превосходство и независимость. Он даже прошелся по маленькой комнатке — самое бы время сесть, закинуть ногу на ногу и назидательно что-нибудь сказать. Но сесть не на что, а говорить стоя — это значит вести беседу на равных. Тогда Анохин прислонился спиной к подоконнику — так удобнее:

— Господин Геллан, — заговорил он на неплохом английском языке, — этот солдат немножко может изъясняться по-английски. Правда, Олег?

— У меня познания на уровне средней школы.

— И что же у тебя было по английскому? — поинтересовался Геллан.

— Естественно, пять.

— А почему «естественно»?

— А потому, что у меня по всем предметам были одни пятерки.

Геллан чуть улыбнулся мальчишеской запальчивости солдата:

— Ну вот и прекрасно. Значит, будешь углублять свои познания, ну а я буду учить русский. Идет?

Понтин неопределенно пожал плечами.

Геллан посмотрел на Анохина:

— Мистер Керим сказал мне, что вы русский разведчик. Не так ли?

— Да, я — ваш коллега. Работал в посольстве Советского Союза в Австрии «под крышей». Ушел к Кериму, когда понял, что за ним будущее. Думаю, что, если мы все сплотимся вокруг него, счастливая жизнь нам обеспечена.

Анохин тут же ударился в восхваление Керима и его плана.

Геллан слушал вполуха. Он никогда не терпел предательства, в какой бы стране это ни происходило, особенно если это делал человек, облеченный доверием. Нет, он, конечно, не отказывался от помощи таких людей. Он использовал их, но смотрел на этих иуд как на носителей информации, не более. От них всегда можно ждать нового предательства.

«Господи, — подумалось Геллану, — неужели Адамс, советуя мне дружить с русскими, имел в виду этого подонка?! Хотя этот солдат, похоже, иной. Собственно, почему я так думаю? У русских, впрочем, так же как и у американцев, разные люди есть. С этим Анохиным буду играть, ну а с солдатом… Надо изучить его».

О том, что люди Керима схватили Ахмеда, Мельников и Полещук узнали не сразу. Они насторожились, заметив за собой слежку, потом — негласные обыски в их жилище. По три-четыре раза в день во время их отсутствия кто-то тщательно копался в их вещах, постелях, тумбочках. Мебель сдвигали с места, судя по царапинам на поверхности, тумбочки даже переворачивали. Парни терялись в догадках. Тревога усилилась, когда исчез Дино. Вернее, он не пришел к ним на следующий день, когда Мельников встречался с Ахмедом. Не появился Дино и позже.

Мельников чуял надвигающуюся беду. Проходя мимо зарослей, на изгибе тропы, осторожно оглянулся и, убедившись, что двигавшийся за ним мужчина потерял его на мгновение из вида, юркнул за большой обломок скалы и спрятал фотоаппарат и кассеты с пленкой.

Вышел на тропу, продолжая путь, подумал:

«Наверняка что-то случилось с Дино. Хвост за мной уже четвертый день, неужели предательство? Нет, Дино не сделает этого. Но что же тогда произошло? Ахмед? Может, его схватили? Выследили его и Дино? Если это так, тогда очередь за нами».

В глубоком смятении пришел капитан в свою комнату. Полещук сидел на койке. Увидев друга, он хмуро сказал:

— Мне это уже начинает надоедать. Куда не пойдешь — за тобой хвост. Посмотри, они уже почти и не стараются замести следы обысков. Что им от нас надо?!

— Думаю, скоро узнаем, — мрачно усмехнулся Мельников. — Пойдем погуляем.

Полещук молча последовал за капитаном.

Как только они вышли во двор, Мельников тихо сказал:

— Нас могут слышать и издалека. Договоримся о главном: Ахмеда мы не знаем, с Дино отношения — обычные.

Они прошли вдоль здания. Остальные ребята были еще на работе. Полещука почему-то отпустили раньше. Почему? Оставалось только догадываться. Мельников спросил:

— Как думаешь, может, ребят предупредить о возможном нашем аресте?

— А мы и так арестованные, — усмехнулся Полещук. — Думаю, что надо нашим сказать. Пусть не думают, что мы смылись, если возьмут нас тихонько. Кстати, за нами и сейчас наблюдают. Сзади, чуть правее за камнями, двое спрятались. Они только что перебежали через тропинку.

— Хрен с ними, пусть смотрят. Они решили выследить, с кем мы общаемся.

— Слушай, Вить, — оживился Полещук, — а что, если мы пойдем сейчас к Анохину? Пусть секут, докладывают Кериму.

— А что, это идея! Но давай не к Анохину, а к этому ублюдку — Бугчину — пойдем. Анохина вряд ли Керим в чем-то заподозрит, а вот Бугчина — факт. Тем более человек, которого он под видом Азизова в Союз направил, арестован. Так что наш визит наверняка насторожит Керима.

— Давай подмочим уголовнику репутацию. Пусть походит под подозрением, — улыбнулся Полещук.

Они зашагали к модулю, где жил Бугчин.

Тот был у себя. Увидев входящих, весело сказал:

— Привет, мужики! А я как раз собираюсь в город. Керим мне поручил купить продукты.

— Тебе? Одному? — почти одновременно спросили парни.

— Ну, конечно, не одному. Я же ни одного языка, кроме русского и матерного, не знаю. Со мной будут ездить трое марокканцев. Нам выделили машину с водителем. Мне дают много денег и, главное, не надо никаких отчетов, никаких квитанций, копий чеков и прочего. А, как? Понимаете, какое доверие?! Я теперь, как это? Бизнесмен. Вот так! Так что поживу. Я вам уже не хрен с мочой! Бизнесмен. Надо же!

Бугчина понесло, он рос в собственных глазах.

В этот момент дверь распахнулась, и в комнате появился Анохин. Из-за его спины выглядывали автоматчики.

— Так, все в сборе! — злорадно, словно подводя итог чему-то, сказал Анохин. — А ну, за мной!

Бугчин удивленно спросил:

— А зачем?

— Неужели не знаешь?

— Не знаю, Карлович. Скажи.

— Скоро узнаешь, Сема!

— Смотри ты! Не понимаю, что за народ.

— Прекратить разговоры! — прикрикнул Анохин и громко по-английски приказал автоматчикам: — Взять их! Посадить каждого в отдельную камеру!

Первым вывели Бугчина, за ним Мельникова, а затем и Полещука.