Сергей ГОРОДНИКОВ - ПРИШЕСТВИЕ

На экранах телевизоров после его входа в вестибюль телецентра появилось другое место действия – запущенный и тусклый клубный зал, битком заполненный безработными, интеллигенцией, рабочими и шахтёрами, прочей публикой переживающего упадок индустриального региона. Перед полотном киноэкрана лысеющий брюнет, с бегающими глазками, но очень уверенный в себе, вдохновенно обращался ко всем слушателям.

– Наши предки говорили варягам: «Идите и владейте нами!» Раскаиваемся мы в этом их решении?

– Нет! – раздались выкрики среди наэлектризованной аудитории.

– Мы сейчас видели, – лысеющий брюнет показал рукой на экран, для чего ему пришлось немного повернуться к нему, – как живут на родной планете Нау Грина. Это сказка! Так скажем посланнику внеземной цивилизации: «Иди и владей нами! Мы тоже хотим такой жизни!»…

– Опомнитесь! – прервал его пронзительный крик в задних рядах. Многие обернулись, оглянулись на этот крик. Ропот недовольства прокатился от сцены в ту сторону. Послышались угрозы. Но кричащий продолжил отчаянный призыв: – Разве не видите?! Вглядитесь! Это Дьявол искушает вас!!!

Дюжие молодцы кавказского вида с невыразительными, похожими одно на другое лицами вмиг окружили кричащего, потащили к выходу. Пинки и подзатыльники сыпались на него отовсюду, где могли его достать...

Вставка телепередачи из провинциального клуба пропала, и её тут же сменило изображение студии телецентра и крупного плана молодого ведущего, стремящегося выглядеть многоопытным, стоящим над выборной суетой арбитром политического состязания.

– Итак! Во втором туре выборов Президента России двое. Представитель внеземной цивилизации Нау Грин. И наш, можно сказать, земляк, – ведущий улыбнулся двусмысленности слова «земляк», – Виктор Протасов. Отрывок выступления доверенного лица Нау Грина вы только что видели. А Виктор Протасов у нас в студии.

Камера отъехала, и в кадре оказался столик , за которым непринуждённо расположился доброжелательный и справедливый Кандидат Протасов. Ведущий слегка повернул к нему голову и продолжил:

– В мировой экономике кризис. Но у нас он похож на хаос. Растёт безработица. Гиперинфляция стала чем-то вроде навязчивой любовницы. Никто не верит никаким планам правительства. А ваш соперник предлагает технологии и капиталы своей цивилизации…

– Нам уже однажды, – перебил ведущего Кандидат не раз опробованными заявлениями, – авантюристы со всего света строили коммунистический рай. Поэтому я говорю: нет авантюризму! Нам нужен здоровый патриотизм!

– Простите!! Но ещё недавно вы боролись против ценза оседлости, за открытость России. Ваши слова десятилетней давности звучат у меня в ушах. «Мы строим самую либеральную, самую свободную Демократию! Это принцип нашего парламента!...»

В полумраке бара несколько мужчин и девиц устроились прямо у стойки, но Вадим среди них был единственным, кто смотрел на телевизор, показывающий канал с этой передачей. Время от времени он отрывался от телевизора и поглядывал на входную дверь. Наконец у входа появился мужчина средних лет, которому удавалось быть неприметным. Вадим не сразу положил на стойку деньги, направились к выходу.

– …Араб, американец, – продолжал позади ведущий, – могут стать нашими президентами. Если понравятся народу. Почему не инопланетянин? Это похоже на предрассудок. Вы так не считаете?

Когда Вадим и тот, кого он ждал в баре, выходили на ночную улицу, хриплый и пьяный голос у них за спиной громко произнёс:

– Эй! Хозяин? Надоело! Переключи на музыкальный канал!

Они сели в серую «Ладу», и Вадим выехал со стоянки в поток других машин с красными, жёлтыми, белыми огнями, в их плавное движение по проспекту. Даже проехать по нему в ночное время было развлечением. Настроение увеселительных заведений, ресторанов и ресторанчиков, самых разных кафе и баров, развлекательных театриков и киносалонов создавали атмосферу, попав в которую, и самый добропорядочный пуританин чувствовал себя невольным соучастником происходящего. Эта большая улица уже безвозвратно утратила прежний облик, стала похожей на проспекты прожигания жизни Парижа, Амстердама, Нью-Йорка. Телепередача, которую они видели в оставленном баре, быстро забылась бы в этой атмосфере, но именно сейчас она вспоминалась Вадиму во всех подробностях. Что же оказывалось более реальным? Экономические и политические страсти страны, которые питали темами передачу, или то, что происходило вокруг? Фланировали проститутки; группы разноплеменной молодёжи, казалось, не могли решиться, какое же из развлечений попробовать сегодня; весело встречались и так же весело расставались жизнелюбивые типы, одетые вызывающе броско и разнообразно.

– Где письмо? – внезапно спросил представитель спецслужб.

Вадим глянул на него в зеркальце над лобовым стеклом.

– Ты звонишь. Предлагаешь встретиться. А я не знаю твоего имени.

– Я сказал по телефону.

– Ты повесил лапшу на уши.

– Не устраивает? Назови, как нравится.

– В смысле: настоящим мужчинам говорят правду, а всем остальным рассказывают сказки?

– Именно.

– Значит, считаете меня мужчиной? Ладно. Пусть будет Нн., Незнакомец Незнакомович. На такое доверие отвечу таким же. Какое письмо?

Нн. повернулся к нему, пытаясь угадать, какую игру он играет, или действительно ничего не получал? Не придя к определённому выводу, опять стал без интереса смотреть на ряды огней машин в их бесцельном движении в обе стороны. Потом всё же расстегнул плащ, достал видеокассету.

– От твоего старого приятеля. Советую посмотреть… Не откладывая. Он рекомендовал тебя, если погибнет… А он погиб. Около двух недель назад.

Вадим неохотно взял протянутую кассету, не отрывая взора от дороги, повертел в руке и сунул в сумку на заднем сидении. То странное письмо с частью фотографии тоже было отправлено около двух недель назад. Выходит, им было нужно именно оно. Теперь прояснялась причина необъяснимой попытки взорвать его и Игоря. Кто-то не желал, чтобы письмо попало в руки противников.

– Почему вы, госбезопасность, не займётесь своими делами сами? Зачем вам я?

– Нет разрешения. А неверный шаг вызовет чистку руководства.

– А руководство, конечно, чистки не хочет. Так ты, и иже с тобой, действуете на свой страх и риск? И чем ты рискуешь? Или секрет?

Разговаривая, Вадим мысленно разбирался в своих побуждениях, которые мешали сразу прервать отношения с этим представителем спецслужб. Оба были ровесниками, и говорили на одном языке, языке определённого жизненного опыта. Возможно, где-то встречались. Но вспомнить лица собеседника не получалось, как он не напрягал память. Быть может, он поддерживал разговор, чтобы наконец вспомнить?