Маргарита Епатко - Наследник

– Понимаю, – сказала Тома, оглядываясь в поимках ручки и листка бумаги.

Ничего не найдя она потянулась к забытой кем-то и свалившейся на ковер косметичке. Достала губную помаду и записала адрес на стеклянном столике рядом с диваном. Потом положила трубку и с трудом поднялась. Ей надо было срочно позвать Бульдога. Действовать надо было немедленно, пока ситуация снова не вышла из под контроля. Томе надо было сделать всего несколько шагов, но тут осенний ветер распахнул неплотно закрытую балконную дверь. Женщина обернулась на шум и в предрассветных сумерках увидела тень. С улицы потянуло могильной сыростью.

– Этого не может быть, – прошептала Тамара, пятясь от двери. – Ты опять пришел? Но ты обещал. Обещал, что убьешь меня последней, – заскулила она и наткнулась на сервировочный столик со спиртным.

Сооружение на колесиках очевидно так и осталось здесь стоять со вчерашней вечеринки. Тамара, не раздумывая схватила открытую бутылку с коньяком, зажмурилась и выпила остатки одним глотком. Когда она открыла глаза, на балконе уже никого не было.

Бульдог собрал всю прислугу в комнате для охраны. Несмотря на поздний или скорее уже ранний час, люди беспрекословно подчинились приказу. Горничные испуганно смотрели на телохранителя хозяина. Мрачные кухонные рабочие сгрудились у входа. Никто из находившихся в комнате людей не хотел стоять с ними рядом. Повар Ральф гордо выпятил подбородок, словно готовясь защитить свою команду. С десяток охранников рядом с Артуром неторопливо переминались с ноги на ногу. Их невеселые лица так же не предвещали ничего хорошего.

– Значит так, – Роман обвел взглядом людей, – об убийстве ничего рассказывать не буду. Думаю, все в курсе. Сергей Никонович, – обратился он к мажордому, срезному подтянутому мужчине лет сорока пяти, – Дом и прислуга на вас. Очень обяжете, если подберете хорошую фирму для похорон Сильвестра Петровича.

– Уже подобрал, – кивнул мажордом, нервно теребя серебряный лацкан черного пиджака. Черный и серебряный были основными цветами униформы прислуги в этом доме. И даже безукоризненный Ральф вынужден был менять одежду повара на черный пиджак и серебряный колпак, когда выходил к гостям, чтобы презентовать особенный кулинарный шедевр.

– Хорошо. Проследите, чтобы обслуживающий персонал не покидал дом. Не исключено, что полиция еще раз захочет опросить свидетелей происшествия. – Роман сознательно не употребил слово «убийство». На горничных и так было больно смотреть.

– Так ведь страшно же, – не выдержала личная прислуга хозяйки, тощая и наглая Лизка. Правда сейчас она выглядела не наглой, а смертельно испуганной. – Я ведь тоже того, видела его, – добавила женщина и поежилась.

– Кого? – спокойно уточнил Бульдог, он кожей чувствовал повисшее в комнате напряжение.

– Привидение, – едва слышно сказала Лизавета, стараясь не смотреть в глаза телохранителю.

– Кстати, о привидениях. – Роман посмотрел на телохранителей. – Артур возьми пятерку наших и посмотри, что за цыганский табор вдруг появился рядом с лесом. Заодно уточни, куда смотрит охрана поселка.

– Вы думаете это цыгане? – округлив глаза, произнесла Лиза.

– Конечно, они же гипнозом обладают. Что угодно примерещится может. – зашептались горничные.

– Сглазили они нашу хозяйку, – всхлипнул кто-то в задних рядах.

– Хватит, – оборвал болтовню Бульдог. – У кого начинается смена – на работу. У кого время отдыха – в свою комнату и носа оттуда не высовывать. Ясно?

– Я прослежу, – сказал Сергей Никонович, выпроваживая из комнаты болтливых женщин.

Артур с телохранителями тоже поспешил к выходу. Только терпеливый Ральф стоял у входа, глядя на проходящих мимо его команды людей. Когда все вышли, немец уставился рыбьими глазами на Романа.

– Я знать вы не любить кухня, – четко произнес он. – Вчера вы курить и портить аромат. Сегодня обвинять мои людя. Но я сказать. За каждого из людя я готов отвечать, – немец запнулся, подбирая нужные слова. – Готов отвечать моей голова, – он показал пальцем на лоб.

– Головой не стоит, поверь, – хмуро сказал Бульдог.

– Вы мне не верить? – немец двинулся на Бульдога.

– Да верю я тебе, Ральф, верю. Потому и говорю, иди на кухню. Пора завтрак готовить. И за своими смотри. В смысле, как бы с ними чего не случилось, – уточнил Бульдог, предупреждая очередной поток гневных слов повара.

– Я понял, – кивнул немец – и еще сказать. Я теперь запреть все свои кухня и подсобка, – он продемонстрировал связку ключей. – Призрак не верю. Человек не зайдет.

– Вот и я не верю в призраков, – согласился Бульдог.

Человек зашел в гостиную. Взглянул на распахнутую балконную дверь. Холодный ночной ветер бесцеремонно теребил дорогие занавески. Человек посмотрел на беспробудно спящую на ковре рядом со столиком со спиртным хозяйку. Сделал несколько шагов к балкону, собираясь закрыть двери, и остановился у стеклянного столика разрисованного яркой губной помадой. Он развернулся и быстрыми шагами вышел из комнаты.

Тамара открыла глаза, ловя ускользающий мутный силуэт, и попыталась заплакать, чтобы вызвать жалость у привидения. Но оно, тяжело ступая, прошло мимо и покинуло гостиную. Тома всхлипнула для надежности еще раз и попыталась подняться.

– Вам помочь? – теплая рука легла ей на плечо.

Хозяйка испуганно вздрогнула и подняла голову.

– Я помогу вам подняться, – мажордом наклонился, отрывая женщину от пола.

– Сереженька, ты? – всхлипнула она и уцепилась за подставленное плечо. – А я-то подумала это он. Ты его видел?

Сергей Никонович вздрогнул от фамильярного обращения, но быстро взял себя в руки. Хозяйку можно понять, слишком много для одного дня свалилось на женщину. А у него работа и зарплата, которой можно позавидовать.

– Позвольте, я помогу вам дойти до дивана, – церемонно сказал он, принимая на себя груз неожиданно тяжелого женского тела. Он с трудом доволок Тамару до белого монстра посередине комнаты и поспешил к телефону. И только передав хозяйку с рук на руки горничным и убедившись в том, что они загрузили почти бесчувственное тело в лифт, он вернулся в гостиную.

Мажордом неодобрительно посмотрел на раскрытые двери балкона и подошел к ним, бережно отодвигая от проема тонкие занавески. Положил ладонь на защелку и оцепенел, глядя на тело мужчины, лежащее у перил.

– Эй, вы, – неуверенно произнес Сергей Никонович, мелкими шажочками двигаясь к странно лежащему человеку.

Тот скрючился на дорогой балконной плитке, почти обхватив колени руками. Казалось, что человеку холодно, и он старается согреться, выбрав для этого явно не подходящее место.

– Евгеньич, ты что ли? Ты чего это, замерз? – пробормотал мажордом, близоруко вглядываясь в лицо охранника, чье место было в будке у въезда в особняк.