Юрий Алкин - Цена познания

— Кто ты?

— Я — Пятый.

— Откуда ты появился?

— Меня родила женщина.

— А меня тоже родила женщина?

— Да.

— Любая женщина может родить?

— Почти любая.

— Кто не может?

— Старушка не может.

Дальнейшего вопроса не следует. Профессор умолкает и с негодованием смотрит на меня. Я понимаю, что опять не прошел экзамен. В пятнадцатый раз. А может, это и двадцать восьмой. Не знаю. Прошло уже несколько месяцев с тех пор, как я сбился со счета. То, что около полугода назад выглядело ерундой, оказалось непосильной задачей.

Профессор возмущенно пыхтит.

— Пятый, вы понимаете свою ошибку?

— Да.

— Ну и в чем же она состоит?

— Я сказал, что старушка не может родить.

— Не играйте словами! Вы отлично знаете, что нарушили запрет. Вы свободны. Если вы не сдадите экзамен до конца месяца, можете забыть о контракте.

Я выхожу из класса и бреду к себе в комнату. Все это мне ужасно надоело. Но сумма в обещанном контракте настолько внушительна, что я продолжаю пытаться сдать этот ненормальный экзамен.

В комнате меня как всегда охватывает еще большее уныние и злость. Обстановка напоминает номер приличной гостиницы и сама по себе совсем неплоха. Но отсутствие окон, книг и газет нагоняет тоску. Автоматически включаю телевизор, но река, лениво текущая на экране, напоминает о том, что, кроме природы, здесь ничего не показывают. Зато выбор огромен — двадцать программ с различными пейзажами. Наверное, какое-то светило доказало, что такое телевидение умиротворяет и помогает концентрироваться. У меня оно на данный момент вызывает только желание запустить в телевизор чем-нибудь тяжелым. Борясь с этим желанием, выключаю реку и беру гантели. Хоть это мне не запрещают в моем сумасшедшем доме.

Гантели, душ, ужин. И снова учеба. Глупая, непонятная и раздражающая своей непонятностью. С отвращением сажусь за компьютер и запускаю обучающую программу.

Выберите предмет.

Так, что у нас есть — история, литература, технологии, живопись, развлечения… Займемся-ка мы сегодня историей. Два месяца назад я бы еще мысленно сказал: «Посмеемся». Сейчас я добавляю: «Поплачем».

Дикая помесь Библии с арифметикой. «Бог сотворил Адама и Еву. Адам познал Еву, и она родила Каина… Шинав родил Первого и Вторую… Адад родил Третьего. Третий взял в жены Вторую и родил Четвертого и Пятого…» Бред. Но мне его надо знать наизусть. Потому что согласно контракту я и есть тот самый Пятый.

Я не знаю, сколько времени прошло с тех пор, как я переступил порог этого дома. Но я помню, как это все началось. Окончив литературный факультет, я начал искать работу. У меня было твердое убеждение в том, что незаурядные литературные способности и общительный характер помогут мне быстро найти должность журналиста в одной из многочисленных парижских газет. К сожалению, реальность оказалась не такой радужной. В Париже было явно больше амбициозных молодых людей, стремящихся стать журналистами, чем вакантных мест в редакциях. Спустя три месяца после окончания университета я все еще не имел постоянной работы и жил на более чем скромные гонорары от случайных газетных репортажей.

Однажды утром я довольно безнадежно просматривал газеты в поисках работы. Рядом лежала внушительная стопка неоплаченных счетов, сурово напоминая своим видом о необходимости немедленного заработка. Однако, судя по газетам, услуги талантливого молодого журналиста никому не требовались. Я перевернул очередной лист. Не то… не то… и это не то… Этим занимайтесь сами, до такого я еще не докатился… Не то… Это интересно, но несерьезно. Хотя… Я поставил чашку с кофе и внимательно перечитал странное объявление. Для участия в социологическом исследовании требовались молодые мужчины в возрасте от двадцати трех до двадцати шести лет. Плата за участие была весьма щедрой и обещала решить мои финансовые проблемы по крайней мере на месяц. Единственным условием являлся возраст. Делать мне было все равно нечего, и я пошел.

В большом сером вестибюле стояла длинная очередь. Извиваясь, словно змея, она упиралась в стол, за которым располагался угрюмый бритоголовый мужчина. Когда я вошел, мужчина пристально всматривался в лицо очередному кандидату. Кандидат, высокий блондин лет двадцати пяти, заметно смущался под этим строгим взглядом. Он демонстрировал на лице натянутую улыбку, переступал с ноги на ногу, пытался что-то невнятно бормотать, в общем, представлял собой достаточно жалкое зрелище. Наконец экзаменатор принял решение и что-то отрывисто сказал блондину. Парень развернулся и пошел к выходу. На лице у него было написано явное облегчение. Видимо, разговор с человеком за столом сделал для него обещанную сумму менее привлекательной. Следующему кандидату повезло больше: поговорив с ним несколько минут, бритоголовый дал ему какую-то бумагу и небрежно указал на дверь слева от себя.

Часа через два подошла моя очередь. Если бы не количество обещанных денег, я бы давно ушел отсюда — настолько не нравилась мне самоуверенность, с которой эта квадратная личность управлялась с кандидатами. Некоторых он отправлял восвояси, не сказав и двух слов.

Из-за стола на меня нацелились странные глаза — водянистые, бледно-серые, почти бесцветные. Вблизи бритоголовый больше всего походил на классического зверюгу-сержанта. Для полного сходства оставалось только одеть его в хаки. Он посмотрел на меня в упор, затем бесцеремонно оглядел с головы до пояса, насколько ему позволял стол. Видимо, что-то ему во мне понравилось, так как он одобрительно хмыкнул. Затем хрипло спросил:

— Ваше имя?

— Андре Рокруа.

Услышав мой голос, он откинулся на стуле и, склонив голову, опять принялся меня молча разглядывать. Мне это стало порядком надоедать. Но тут он снова заговорил:

— Род занятий?

— Журналист.

— Расскажите, как вы провели вчерашний день.

Вопрос был довольно странный, но я решил не удивляться и кратко рассказал ему, что делал вчера. Рассказывая, я не мог избавиться от неприятного впечатления, что он совсем не слушает меня. Когда я закончил, он взял из стопки на столе скрепленную пачку бумаги и, сильно нажимая на фломастер, вывел жирную единицу в правом верхнем углу. Затем протянул мне эти листы и сказал:

— Идите в дверь налево. Там заполните анкету, сдадите ее и будете ждать, пока вас позовут.

Строя догадки о том, что обозначает единица, я прошел в следующую комнату. В отличие от приемной, здесь было совсем немного людей. Одни усердно корпели над анкетами, другие просто сидели и ждали. Напротив, рядом со второй дверью, располагался небольшой столик, на котором стоял черный ящик с лаконичной надписью «Заполненные анкеты». Там же лежали пластиковые планшеты и ручки. Вооружившись этими принадлежностями, я выбрал место и принялся за работу.