Александр Николаев - Красная рука

— Да, здорово, — наконец произнес профессор, — а с кем охранник все время разговаривал?

— Неизвестно, — развел руками полицейский. — В этом как раз и заключается главная сложность. Если бы удалось выяснить, что говорил охранник, то, возможно, мы смогли бы ответить и на этот вопрос.

Франкоер минуты три продолжал молча рассматривать фотографии, затем спросил:

— Хорошо, на пленке, как вы говорите, ключевые моменты. А что делал охранник в другие моменты?

— Вел себя самым обычным образом, — начал рассказывать полицейский, — был в отличной форме… Что делал? Осматривал помещение, слушал радиоприемник, выполнял разминочные упражнения, пил кофе и тому подобное. Ничего необычного. Затем внезапно что-то изменилось. На охранника было оказано каким-то образом чрезвычайно сильное воздействие. Но видеопленка ничего не зафиксировала… Вот, если бы удалось удалось разобрать хоть несколько слов, произнесенных охранником в ту страшную ночь. Возможно, удалось бы за что-нибудь зацепиться. А пока — полный тупик. Поверьте, все доступные технические экспертизы были проведены. Пробы кофе, образцы формы охранника, фрагменты нервной и мышечной тканей его тела проверялись на уровне федерального банка данных. И ничего не удалось обнаружить, все в норме.

— Потом появилась идея, что был применен гипноз, — продолжил Саммерс. — Есть, знаете ли, такие умельцы. Ездил к профессору Марку Шустеру консультироваться. Он меня убедил, что гипноз тут не причем, и посоветовал обратиться к вам… Вот почему я у вас. Можно сказать, что вы наша последняя надежда.

— Спасибо, как говорится, за доверие, — проворчал профессор. — А заодно и коллеге Шустеру за совет. Однако разобрать слова по такой пленке исключительно сложно. И говорю это я вам не для того, чтобы содрать большой гонорар. С вашего ведомства я возьму по обычному тарифу. А деньги, знаете ли, я деру со всех этих хлюпиков.

Франкоер попытался изобразить воображаемого им человека. Он прищурил глаза, прижал скрюченные руки к животу и пропищал: «А скажите уважаемый профессор, о чем говорила моя крошка с тем здоровенным негром».

Затем он принял обычный вид и продолжил:

— Можно подумать, интересовалась прогнозом погоды на завтрашний день. Вот с таких деньги деру беспощадно. И что самое интересное — дают! У вас же совершенно другой случай. Мне даже самому интересно стало. Давненько не испытывал интерес к работе. Сложный случай, но очень интересный. Очень. Даже представить трудно, что такого с ним сотворили?

— Скорее всего, — продолжил профессор, постепенно оживляясь, — это преступление, а не простое самоубийство. Здесь я с вами согласен. И каждое расшифрованное слово может оказать существенную помощь в расследовании. Сейчас попробую вас немножко приободрить, и даже раскрою небольшой секрет. При расшифровке слов внимание следует обращать не только на движения губ, но и на выражение глаз, на жесты и так далее. На эмоции, другими словами. Ведь когда человек произносит слова, он не только передает некоторую информацию, но и за счет эмоций выражает свое отношение к этой информации. Понимаете?

Саммерс понимающе кивнул головой. Хотя, по правде сказать, его мало интересовали слова, произносимые профессором. Он, воспользовавшись услышанным секретом, обращал больше внимания на эмоции профессора. А они свидетельствовали, что профессор Франкоер заинтересовался его материалами. Заинтересовался, значит, постарается помочь.

— А эмоций на вашей пленке и фотографиях хватает, — продолжал профессор. — Я бы сказал, колоссальные эмоции… Кстати говоря, и пленка, и фотографии отменного качества. На них как раз то, что нужно. Прекрасно видно каждая черточка лица. Неужели это съемки системы видеонаблюдения банка?

— Нет, наши спецы постарались.

— Молодцы, — восторженно сказал Франкоер, — с такими приятно работать.

Некоторое время профессор продолжал внимательно рассматривать, принесенные полицейским фотографии. Потом сделал заключение:

— Предлагаю поступить следующим образом. Я попробую разобраться с вашими материалами. Расшифровать каждое слово не удастся, это просто невозможно на пленке с такой частотой фиксации кадров. Но общую направленность, если хотите, тональность, его слов можно определить. Думаю, это реально. О сроках договариваться не будем, спешить не стану. Придется попотеть, уж слишком сложное дельце вы мне подкинули.

— Да, это вам не фунт лапшички, — согласился Саммерс, находясь в раздумье.

— Как вы сказали? — смеясь, спросил профессор. — Не фунт лапшички? Замечательно, нужно будет запомнить.

— Профессор, я очень благодарен вам, за стремление помочь следствию. Но убедительно прошу вас сохранить детали нашего разговора в тайне, это секретные сведения.

— Не сомневайтесь, — усмехнулся Франкоер, — язык за зубами я умею держать. Возможно, по этому и жив до сих пор.

Они попрощались, и Саммерс направился к выходу.

— Да, и еще, лейтенант, — остановил полицейского профессор. — Сообщите Луизе почтовый адрес и номер счета вашего отделения. Она оформит заказ.

Саммерс сообщил все необходимые сведения секретарше, и направился к двери. Уже перед самым выходом он обернулся и послал ей воздушный поцелуй, чего ни разу в своей жизни не делал. Лицо Луизы засветилось от удовольствия.

Саммерс снова сел за руль своего автомобиля. Мимолетное общение с секретаршей профессора и успешный разговор с ним самим окончательно изменили его настроение. Надо же, всего полчаса, и он снова готов к работе. От прошлой неуверенности не осталось и следа. Более того, у него появилась уверенность в своем будущем. Да, несомненно, он попробует писать криминальные романы.

Лейтенант посмотрел на часы. Было еще слишком рано возвращаться домой, и Саммерс решил отправиться к вдове охранника. Он круто развернул автомобиль и поехал в южный район города. Полицейский вел машину по улицам города, безостановочно улыбался и повторял: «А, хороша, штучка».

Сравнительно быстро он добрался до нужного района. Однообразные многоэтажки, похожие друг на друга, как капли воды. Саммерс хорошо знал эти места, по службе ему частенько приходилось здесь бывать. Вдовы охранника Браверса не оказалось дома, она была с дочкой на игровой площадке. Саммерс быстро нашел их, но подойти так и не решился. Она была беременна, и тревожить ее расспросами в таком состоянии лейтенант криминальной полиции не решился.

Саммерс стоял за высокой оградой, окружающей игровую площадку, и любовался дочуркой охранника, которую мать раскачивала на качелях. Из протоколов по делу об ограблении банка он знал, что девочку звали Анжела, и ей пять лет. Она была так красива, что Саммерс стал называть ее про себя ангелочком. Анжела звонко смеялась и беззаботно размахивала ножками. Когда качели поднимались в самую верхнюю точку, девочка переставала смеяться и озорно взвизгивала.