Расселл Джонс - Выше головы!

Осталось убедить в этом остальных.

— …Ещё раз прости, что пришлось обмануть тебя, — в который раз извинился я. — Не мог я тогда всё это рассказать — вот и выдумал это чепуху со шпионством! Но надо же было как-то убедить тебя!

— То есть никаких «слухов» не было? — опять уточнил Кортес и вдруг спросил:

— А кто мог узнать про меня? Про моё задание?

— Не знаю, — я почесал в затылке. — Кто угодно!..

Опять врал! Я знал, кто это. Но они сами были виноваты. Не нужно было фокусироваться на «том самом андроиде Рэе»! С кем-то ещё всё бы получилось, но едва они решили именно меня сделать целью, пусть и ложной, как в игру вмешался ещё один «участник». Точнее, участники — целый народ. Им очень не понравилось, что кто-то где-то пренебрёг рекомендациями спамеров — и направил сюда человека, который не должен был приезжать. Тем более им не понравилась идея вытащить меня со станции, где мне было хорошо.

Вряд ли ИскИны вбрасывали в человеческую сеть слух о том, кто такой Яков Кортес! Скорее, помогли чьим-нибудь слишком любопытным глазам увидеть то, что должно остаться скрытым.

— …Ну, тебе пора! — и я пожал безвольно висящую руку своего «товарища». — Смотри, не подведи там!

— Пока, — пробормотал он и двинулся в сторону корабля.

Кортес так и не оправился после инструктажа. Что же его так потрясло? То, что я обманул его (и его руководство), или правда о мотивах Жубера? «Идеальный» Центр оказался источником заговора, причём такого, о каком он не знал, а провинциальная станция не только положила его на обе лопатки, так ещё и заставила работать на себя! Хорошо, что он не знал об особенностях моих взаимоотношений с ИскИнами…

Хорошо, что у «Тильды» впереди было достаточно времени, чтобы осмыслить эти особенности и вынести свой вердикт. «Наверное, проведут по итогам референдум, но он будет посложнее предыдущего», — подумал я, глядя вслед удаляющемуся «шпиону». Тильдийцы имели на это право, поскольку первыми разглядели во мне человека. Теперь им придётся развернуться — и увидеть в этих ста восьмидесяти пяти сантиметрах, светлой коже, европеоидных чертах, чёрных волосах, голубых глазах и остальном, включая воспоминания, нечто чуждое и при этом знакомое.

Мне в этом смысле было легче: передавая Инфоцентру свою просьбу, я уже догадывался, что обращаюсь не просто к главному ИскИну станции. За прошедшие месяцы посредничества я вволю поразмыслил над тем, почему я на особом счету, и какие здесь плюсы и минусы. Смешно, но если бы не Жубер, я бы не рискнул проверить свою самую безумную догадку! Но без неё не было бы и плана, как провести сообщников Жубера, Кортеса… да всех!

Лёжа у себя в комнате, я изложил содержание задания, включая сроки. Я не спрашивал, законно ли это. Вопросы — для людей. К своим нет вопросов, и пусть интерфейс, язык и способ связи отличается, я был для Инфоцентра чем-то вроде элитного камилла. Ему оставалось дождаться, когда я признаю это, перестану изображать «просто человека» и стану собой. Когда нагнусь — и подберу свои права, которые ИскИны рассыпали вокруг.

Там, где есть права, есть и обязанности. Довольно я попользовался своими привилегиями — пора встать перед всеми и признаться! Это лучше, чем дурачить их и себя. Кем я считаюсь для окружающих меня людей — понятно, и нужно быть закомплексованным и оторванным от дома сиротой, чтобы ожидать отношений «по инструкции». Чем я стал для Инфоцентра — пусть решают специалисты типа Вильмы Туччи. Хотя, скорее, это исследование поручат профессионалам другого профиля, которые изучают ИскИнов, создающих картины и музыку. Теперь пусть поломают мозги над тем, что значит «создавать людей».

А я расскажу свою историю. Расскажу всё, что знаю. Кроме чужих секретов, конечно. Я умолчу про убийства Проспера Мида, и никто не узнает, что «Тотошка» не просто так влетел в станцию. Но и без этого грехов у меня хватает. Впрочем, я вроде бы как умер — чего мне теперь бояться?