Людмила Стрельникова - Сон павлина

Константин на своем окне тоже странно помалкивал, и веки его были закрыты, так что Павел даже испугался: неужели его Оригинал навеки умолк и теперь не с кем будет перекинуться словом. Он, как ни странно, быстро привык к говорящему растению, и хоть кактус продолжал его учить уму-разуму и часто ворчал, но остаться опять одному без него было бы тягостно.

Журналист с опаской приблизился к окну и, наклонившись, пристально вгляделся в зеленое лицо Константина. Колючий нос его свесился до самой щели рта, веки были плотно сомкнуты, и подозрение Павла усилилось. Но тут толстый нос в колючках завибрировал, и раздался громкий храп.

«Слава создателю – спит», – мысленно произнес он и, отойдя от окна, стал собирать вещи, удивляясь погрому.

Не успел он водворить на место и половины вещей, как сзади послышался сладкий зевок, словно кто-то потягивался, и хрипловатый голос произнес:

– А-а, пришел. А я тут целый бой выдержал.

– Какой это бой? С кем? – насторожился Павел.

– С грабителями, ясное дело, – гордо вымолвил Константин и приступил к красочному описанию: – Сижу я на окошке, солнышком наслаждаюсь. Тут птички на балкон прилетели – любуюсь, как пташки прыгают, и вдруг слышу – в двери подозрительный шорох, потом – еле слышные шаги. Сначала проверили, нет ли кого на кухне, и заглянули сюда. У обоих морды наисквернейшие, а у одного особенно, для него только клетки не хватает. На меня, конечно – ноль внимания и пуд презрения. Видят – никого, и сразу к шкафу. Как давай всё швырять, потом – к тумбочке. Наверно, золото искали. А я молчу, только наблюдаю. Дай-ка, думаю, посмотрю, что дальше будет. Но им все твои вещи почему-то не понравились, побросали на пол. Магнитофон – хвать. Чувствую – он им приглянулся, прикарманить собираются. Тогда я глаза прикрыл, чтоб не заметили, и громко говорю: «Стой, руки вверх». Они магнитофон и грохнули с испугу, руки подняли. Видел бы ты их рожи. А я командую дальше: «Кругом марш. И чтобы духу вашего не было». Они смылись, я и глазом моргнуть не успел. Вещи только разбросанными остались.

– Странно. Что же они искали?

– Ясное дело – золото. Не твои же дырявые тапочки. Кстати, они сегодня опять гуляли по комнате. Я их спрашиваю: «Как жизнь? Не надоело ли молчать? Рассказали бы что-нибудь». А они гордо развернулись – и в коридор под трюмо. Ты бы мне канарейку, что ли, купил.

– Зачем она тебе?

– Мы бы с ней разговаривали. А от тапочек слова не добьешься, хоть и строят из себя невесть что, шаркают важно.

– А в тапочках ты никого не заметил?

– Нет. Сами по себе разгуливали.

– Да, ты меня сегодня озадачил, – задумчиво произнес Павел. – Ладно, поеди́м сначала, – и отправился на кухню, где принялся готовить ужин.

Но из комнаты тотчас же донесся недовольный голос:

– Ты, прежде чем есть, полить меня должен, а то только о себе и думает. Тут жизнью рискуешь из-за его тряпок, а он всё свои холостяцкие привычки никак не бросит. Ты теперь человек семейный, я как-никак член твоей семьи. Так ты сначала обязан позаботиться о другом, а потом о себе.

– О, прости. Задумался я.

Он налил в кружку воды и тщательно полил растение. Кактус при этом удовлетворенно кряхтел и фыркал, совместив умывание с питанием. Когда процедура закончилась, он покосился на журналиста и заметил:

– Хорошо бы блюдечко сменить. Надоело в одном десять лет стоять. Выбери только покрасивее, с цветочками.

Пообещав выполнить его просьбу, Павел вернулся на кухню и, ужиная, долго раздумывал над происшедшим, но ничего не решил и помчался к Валерию.

Ученый сидел в гостиной за столом вместе с Пушкиным и пытался пробудить в нем творческие силы.

– Александр Сергеевич, рифма берется очень просто: надо подбирать слова, которые имеют одинаковые окончания. Например, турбулентные – моментные, потоки – биотоки. Ну-ка, напрягитесь. Какую рифму вы подыщете к слову «искать»?

– Искать – икать.

– Нет, надо что-нибудь поэтичнее… – учитель замер в ожидании.

Поэт сморщил лоб, закрутил пальцем кудрявые бакенбарды, но ничего лучшего подыскать не удавалось.

Клеопатра, которая сидела тут же и под руководством тетушки Лиды училась шитью, подсказала ему:

– Искать – побеждать.

– Лучше, – одобрил Валерий, но продолжал настаивать: – Александр Сергеевич, попробуйте выдать четверостишие. Так, наверное, будет легче. Помните свое знаменитое: «Я помню чудное мгновенье, передо мной явилась ты, как мимолетное виденье, как гений чистой красоты»? Здесь у вас строчки рифмуются через одну.

Валерий не был корифеем в поэзии, все знания в литературе ограничивались школьной программой, но он считал, что этого вполне достаточно, чтобы оценить чужие произведения и преподать урок несведущему.

Александр Сергеевич, следуя наставлениям преподавателя, поднапрягся, воздев глаза кверху, и не очень уверенно выдал:

– Современно, – согласился Валерий, – особенно в отношении получки, но не хватает лиризма и красоты слова. Однако вторая и четвертая строчки уже рифмуются. Это хорошо. Постарайтесь придумать что-нибудь поэтичнее.

– выдала с воодушевлением Клеопатра, на что Валерий только отмахнулся: «Не отвлекайте его внимание».

Но то, что она преуспевала в стихосложении лучше, чем Александр Сергеевич, ученый упорно не хотел замечать, потому что его целью было возродить былые способности поэта, а не девушки. Но новоиспеченный Пушкин оказался туповат, и «рифма легкая» упорно не бежала из его уст и даже не выскакивала из-под палки.

Муки незадачливого ученика прервал приход Павла. Отозвав учителя в сторону, он шепнул:

– Надо поговорить с глазу на глаз.

Они уединились в кабинете, и там журналист рассказал о погроме в своей квартире.

– Я предполагаю, что искали у меня не золото и деньги, а что-нибудь, касающееся последнего изобретения Валерия Буцкого. Меня не раз видели выходящим из твоего дома. К тебе они проникнуть не могут, дом – под охраной, решили пошарить в моем.

– Значит, из мозга Анатолия им не удалось почерпнуть нужную информацию, – сделал вывод Валерий. – Скорей всего, он выдал им экспериментальную аппаратуру, с которой в основном и был связан. Да, удобный способ рассекречивания изобретений и выдачи государственных тайн, – он сокрушенно покачал головой. – Подлецы, однако же. Но я им в руки не дамся. Для собственной защиты пришлось приготовить парализующее средство. – Он достал с полки книжного шкафа коробочку и открыл – на дне лежало два десятка сигарет. – Десять тебе, десять мне, – объявил он и пояснил: – Слегка нажмешь на бока – и тотчас же начнется выделение газа. Распространяется молниеносно. Часа на два выводит из строя.