Лада Лузина - Мой труп

- Делала с ним что хотела…

Правда. С ночи знакомства я делала с Андреем то, что хотела. Другой вопрос, что хотела я от него очень немногого.

- Он готов был перепоганить себе все и переехать сюда. Из-за тебя! Глупость какая…

- А что за работу ему предложили?

- Вести ток-шоу какое-то…

Ложь! Ложь!

- Женя, ты, может, не знаешь, но все телешоу пишут оптом. Андрей приезжал бы сюда аж на четыре дня в месяц. Для этого не нужно что-то поганить. Понятно, четыре дня он бы жил у меня. - Вот это походило на правду.

- Но он решил остаться с тобой. Он не пришел в аэропорт!

«Он не пришел, потому что умер!» - я побоялась сказать вслух. Пусть Андрей Фирстов остается для Жени живым ровно столько, сколько это возможно. Час. Минуту.

- А с чего ты взял, что он мучился? В чем выражались мучения?

- Он пил…

Будто до встречи со мной он не пил? Когда мы познакомились, он был пьян «до белых медведей».

- Он говорил о тебе.

- Что? Можешь привести слова поконкретнее?

- Однажды он признался, что сделал тебе предложение. Мы выпили, и он разоткровенничался…

Ляпнул по пьяни. Большой привет принцессе Стефании!

- Но главное - он хотел переехать сюда.

- Он так и сказал «пе-ре-ехать»? - с настойчивостью проговорила я по слогам.

- Ну не совсем так, - вильнул Женя. - Он же не знал, как ты воспримешь. Он сказал как бы в шутку: «Возьму и останусь. Будем жить с Саней. Мы - идеальная пара».

Да, мы были по-своему идеальной парой. Было какое-то удивительное счастье в нашем поверхностном сосуществовании. В нашей любви, замешанной на равнодушии, уважении и понимании, которое было настолько врожденным, что не нуждалось в знании. И все-таки он знал меня… Единственный мужчина, заметивший шрам на моей руке и не забывший об этом. Единственный поверивший: «Ваши друзья зря не придают значения…»

Как и мой нежный враг Сашик, Андрей знал меня много лучше, чем Костя. Косте я всегда боялась не нравиться, боялась поссориться с ним. А Андрею никогда не лгала. Потому что никогда не любила. И никогда не боялась его потерять. И он никогда не лгал мне… Потому что не любил.

Может, это и есть любовь? Наша любовь. Вот такая любовь. А Женя просто неспособен понять таких отношений. Он подтасовывает факты, сплетая из них обывательскую версию «большой и чистой».

С каждым ответом я верила ему все меньше.

«Не понимаю тебя!»

А ты понимал своего Андрея? А ты пытался понять меня?!

Мы были знакомы сто девять лет. Ну не ровно сто - девять - достаточно много, чтоб попытаться вглядеться в меня чуть попристальней. Особенно если он считал меня девушкой друга. Но у меня была своя эпитафия «Девушка друга». Наши отношения были для Жени аксиомой, не требующей доказательств.

- Он же говорил мне, - «хороший парень» сжал кулаки, - что ты не веришь ему. Но я думал… не знаю… Может, из-за того, что вы в разных странах. Или игра у тебя такая своя. Или ты просто стерва. Если б я знал, что все так…

- Запущено?

- Если б я знал, что ты НИЧЕГО НЕ ЗНАЕШЬ… - Он и сейчас не верил, лишь делал попытку предположить. - Я б взял вас за шкирки и запер в ванной. И он бы сказал тебе все. И был бы с тобой. Он был бы жив! Но как я мог подумать, что ты не знаешь? Как ты могла не знать?!

- А как ты мог, - спросила я мертвенным голосом, - не знать, что у твоего друга проблемы? Ладно я… Он же твой друг!

На рыжем, блеклом лице Жени прописалась вся боль, которую я причинила своим рикошетом. И мне стало стыдно - я просто ответила ударом на удар. Я не считала его виновным. Женя не знал, что у его друга проблемы, потому что никаких проблем со мной у Андрея быть не могло. В том, собственно, и состояла вся идеальность наших с ним отношений.

Я знала его! Он был умилительным бабником. Я не могла в него влюбиться. Он знал меня. Значит, не любил. То, что он знал меня, и доказывает, что он меня не любил! Никто никого никогда не станет любить настоящим.

Что же мешало мне опровергнуть Женину версию, растереть и забыть? Неужели я просто хочу поверить? Поверить, что хоть кто-то любил меня - по-настоящему?

- А ведь Ян мне тогда не поверил, - шепотом произнес Женя. - Он сказал, - «хороший парень» указал пальцем на дверь в спальню: - «Ты уверен? Там слишком тихо. Пошли, постучим к ним». Но я отмахнулся! Я сказал: «Остынь, поверь мне, он там».

- А тут еще Сашик впал в истерику: «Еще раз вспомнишь о ней…»

Женя не принял мою руку помощи - не заметил ее.

- Я отмахнулся! И все поверили мне! Я никогда не прощу себе. Теперь он мертв… Андрей мертв!

Изабелла: Но я хочу, чтоб вы по, крайней мере, знали… Орас: Я больше ничего не хочу знать, мадемуазель. Жан Ануй. «Приглашение в замок»

Я вздрогнула. Как и Женя, я вспомнила, что Андрей мертв. А я почему-то расследую не его смерть, а любовь. Как будто любил он меня или нет, еще имеет значение.

Как будто не я нашла утром труп и забыла вызвать ментов. Не я, с каждой сбежавшей секундой, улетаю все глубже в пропасть…

Застывшее время ожило - помчалось полоумным аллюром. Я ощутила, что время бежит прочь от меня так стремительно, будто кто-то выдирает его из моих рук, как вор сумку.

«Утром я проспала, опаздывала на работу, выбежала из дома в горячке. И только вечером, когда вернулась домой и открыла холодильник…»

Я давно вернулась домой!

Впрочем, никто не знает, когда я вернулась, но, прежде всего, никто не знает, когда я открыла свой холодильник. Я не заглядывала в него неделями, месяцами. Это случайность, что там была утром вода. Воду я обычно забывала купить, как и зубную пасту.

Он - неисправен! Вот единственное, что подтвердят все, - потому что это единственное объяснение, почему за долгую ночь никто не сподобился в него заглянуть. И если мой мент привлечет эксперта - он тоже подтвердит неисправность.

Сколько, по ограниченному куцей обывательской логикой разуменью мента, я могу не открывать неисправный холодильник? Сутки? Двое?

«Вы не открывали свой холодильник двое суток?» - недоверчиво спросил мой внутренний мент.

«А зачем мне открывать его, если еды там нет? Спросите у моих друзей, они подтвердят: два года я питаюсь в кафе рядом с редакцией. Дома пью только кофе…»

Судя по ответному молчанию моей интуиции, мент не поверил в мое объяснение.

- Женя, - призвала свидетеля я, - а почему никто из вас ни разу за ночь не заглянул в холодильник?

- Он же у тебя не работает. Потому у тебя и жратвы в доме нет. Не понимаю, как ты живешь так…

Мент тоже не понял - он нахмурился, но, кажется, начал нам верить.

Сколько еще у меня в запасе часов до звонка? Пять? Пятнадцать?

Двадцать четыре. Завтрашний день - мой последний срок!