Александр Лонс - Игра в кости

— Вообще-то поздновато уже, раньше думать надо было. Но есть у меня хорошая прога для этого, нормально работает. Если файлы не очень старые, то можно попытаться что-то вытянуть по кусочкам. Особенно, если мало пользовались. А зачем тебе?

— Тут одна мыслишка пришла, хочу проверить.

— Оставь на пару дней, посмотрю, что там можно сделать. Это не так быстро, как понимаешь. Ничего не обещаю, но какие-нибудь обрывки точно вытяну. Пока переживешь? Без этого компа?

— Переживу. Я постепенно освобождаюсь от компьютерной зависимости.

— Ты? — Не поверил Иван, а потом убежденно сказал: — вот теперь точно врешь.

— Не-а. Не вру. Жизнь заставляет. Тут давеча одного моего коллегу-сисадмина из другой организации полномасштабный инсульт хватил. Вредные условия напряженной работы, нездоровый образ жизни и хронические стрессы способствовали. Перед компом сутками сидел…

Тем временем мы, наконец, распаковали привезенные продукты и распечатали первые банки пива.

— Ну, за встречу… Или баночным пивом тоже не чокаются? — почему-то спросил я. — Да, о моем коллеге. Пил парень, причем пил конкретно. А у него были все пароли и явки, ибо доступ никому не давал кроме себя. Так что скоро трындец тамошним серверам. Ни сайт, ни почта работать не будут. В той академической организации (это научный институт такой) вообще страшные вещи творятся. Так один мужик там работает — ужасающий по низости личной культуры персонаж. Этакое быдло с легким налетом фальшивой и показной «интеллигентности», без всяких зачатков морали и нравственности. Тоже своего рода коллекционер. Любимое занятие — издеваться над институтской кошкой, когда никто не видит, и ложные порочащие слухи распространять, обычно про симпатичных женщин. И еще разное уголовное, о чем сейчас умолчу. Мразный тип. Кстати — он и споил того моего коллегу.

— Может, тот мужик и впрямь мразь редкостная, — задумчиво проговорил Иван, — не знаю. Но вот выражения «споил-сторчал-соблазнил» меня всегда убивали. Он что, к стулу его привязывал а водку по вене пускал? А потом всё время рядом ходил с пистолетом, чтобы спаиваемый никому не рассказал? Что за бред? Короче — твой сисадмин сам спился. Никто не виноват кроме него самого.

— В принципе, — признал я, — верно говоришь, да. Меня вон никто не споил, даже перспектив никаких. Но если человек податлив , то его можно и споить, и соблазнить. Например, эффектной бабе соблазнить мужика — часто нефиг делать, если, конечно, клиент не законченный педик и не полный импотент. А уж «сторчать» можно вообще без проблем и особых трудностей. Именно так — насильно сделать несколько инъекций. Для ряда тяжелых наркотиков зависимость возникает быстро. Иногда — после первого раза.

— Это только при работорговле, — сказал Иван, отрывая очередную банку. — Все, кто старчивается на свободе — виноваты сами. Вообще, при слове «программист» или «сисадмин» у меня, как и у большинства, возникает образ этакого бородатого нечесаного дядьки, скорее всего с толстым пивным брюхом.

— Ну, знаешь, — возмутился я, жуя очередной бутерброд, — для начала расставим все точки над «ё». Не надо смешивать программистов с системными администраторами. Их объединяет лишь одно — компьютеры. Сисадмины, как правило, самоучки, которые сносно разбираются в компьютерах, и имеют (иногда) корочки об усвоении каких-то там курсов и сидят на инженерных должностях. Однако лишь единицы из них имеют университетские дипломы по профилю работы. В задачи сисадмина входит контроль над серверами и их программное обеспечение, соблюдение информационной безопасности и разные прочие глупости. Кстати, день сисадмина отмечается последнюю пятницу июля. Теперь переключаемся на программистов. Традиционно считается, что это люди, детально владеющие хотя бы одним языком программирования. Это как минимум. Обычно у них есть образование по профессии, что позволяет работать как в госучреждениях, так и в частных коммерческих фирмах. Именно программисты проектируют, разрабатывают, производят программные продукты, позволяющие юзерам решать конкретные задачи. Однако, бывают в жизни исключения…

— Это исключение — ты, что ли? Твой паскаль давно никому не нужен, вместе с ассемблером.

— А хоть бы и я. Ты что-то имеешь против?

— Ладно, не кипятись, — сбавил обороты Иван. — Хочешь, совет тебе дам? Уходи ты из этой своей Академии, и новую работу ищи, пока еще не поздно. Скоро у вас там совсем всё развалят и в ноль обратят.

— Думаешь, прямо-таки в ноль? Да, чуть не забыл, — перевел я разговор в другое русло, — штук несколько, на временно у тебя трехинчёвых дискет где-нибудь случайно не завалялось?

— Завалялось, забирай все. Насовсем. Только сам разбирайся, какие хорошие, а какие нет. Для чего тебе?

— Потом скажу, ладно? — после прошедшего разговора мне почему-то расхотелось объяснять, что собираюсь записывать разные мысли при помощи престарелого компа, под управлением MS-DOS на доисторическом редакторе «Лексикон».

— Двенадцать экземпляров достаточно тебе?

— Более чем. Ага, спасибо, — сказал я, распихивая по карманам потасканные дискеты с исписанными фломастерами наклейками. Хоть одна должна быть нормальной. — За всё тебе огромная благодарность, пойду, пожалуй. А то мне еще на «Ваську» ехать...

— Хочешь, у меня переночуй? Завтра до центра довезу. Надеюсь, промилли уже просядут в моей крови.

— Не в лом? — на всякий случай спросил я.

— Да ладно, я же сам предложил. Одна комната свободна. Кроме того, на кухне еще диванчик есть. При желании, могу тут целую ораву разместить. Но вообще у меня, по-моему, последнее время развивается синдром Диогена. Тишины хочется, покоя душевного, несмотря на остаточную склонность к вечеринкам…

К этому моменту мы уже покончили с пивом и едой, и перешли в свободную комнату. Ее Иван явно использовал в качестве гостевой. Обстановка напоминала отель средней руки, номер класса «стандарт», только с подозрительно обширной и мягкой кроватью.

— Что за синдром? — рефлекторно спросил я.

— По имени философа-киника, что в Древней Греции в бочке жил. Идеалом существования он полагал достижение самодостаточности, это когда человек постигает суетность мира, а смысл бытия видит в безразличии ко всему, кроме безмятежности собственной души. Вот, устраивайся. Белье возьмешь вон в той тумбочке, сам разберешься. Знаешь, пойду-ка я спать, утром предстоит много работы. До завтра

Питерский филиал аукционного дома «Хронос» располагался на Петроградке, в некогда старом, недавно еще полузаброшенном доме, с мрачным двором-колодцем, грязными парадными, где первые этажи давно расселены, но при этом ходят лифты, а на последних этажах еще живут люди.