Людмила Стрельникова - Тайна племени Бату

Аспирант развел руками:

— Вы знаете, честно говоря, заминка у меня вышла. Хочется чего-нибудь свеженького, необычного. А вот за пределы как раз и не удается пока перешагнуть. Поэтому я и не тороплюсь. Жду, когда меня осенит.

Он не мог сказать профессору, что его не осеняло в основном потому, что не хватало умной подсказки, которую он надеялся получить от своего учителя.

Лев Борисович был человек увлекающийся и идейный. Идеи мелькали в его голове одна за другой, и он часто не замечал, как ими пользовались другие. Константину стоило натолкнуть Тальвина на интересующую его тему, и профессор начинал размышлять, а точнее — излучать потоки мыслей, и аспиранту оставалось только выбрать то, что его интересовало. Константин был примерным учеником и в школе, и в институте, но ему всегда не хватало собственных мыслей и идей. Профессор понимал, что из него вряд ли получится настоящий ученый, но он содействовал всякому стремлению к знаниям.

— Даже дурак, — говорил он, — способен случайно что-нибудь открыть. Кроме того, дураки часто мыслят очень своеобразно и, задавая на первый взгляд глупые вопросы, на самом деле подрывают устои старого, устоявшегося. Главное заставить человека думать, дерзать, а не пассивно созерцать мир, не быть в нём паразитом.

Беседа с аспирантом в этот вечер длилась долго. Огнеса не мешала им, молча подкладывая на блюдо отца салаты и изредка напоминая:

— Ты ешь, ешь. Успеете наговориться.

Несмотря на непрошенного гостя, вечер прошёл для Льва Борисовича тепло и дружески.

На следующий же день после приезда профессор Тальвин приступил к работе и обнаружил, что у него пропала рукопись. Перерыв все полки книжного шкафа, вместо того, чтобы найти пропажу, он установил, что исчезли еще две последние неопубликованные работы.

— Огнеса! — позвал Лев Борисович. — Ты не брала мои записи? Может, убиралась и куда-нибудь переложила?

— Нет, я обычно кладу вещи на прежние места, — заверила дочь.

— Что такое! Никогда такого не случалось, а стоило отлучиться из дома, и на тебе — исчезли. Перед отъездом они лежали на месте, я хорошо помню. У нас кто-нибудь был?

— Заходила моя подруга раза три, но она далека от науки и не разбирается в записях. Константин бывал часто.

— Он давно к нам ходит. Мы не можем его подозревать. И к тому же, человек пишет диссертацию, зачем ему портить себе карьеру. Значит, кто-то, дочка, в твоё отсутствие постарался. Придётся заявить в органы. Для меня это очень ценные записи.

В прихожей залился призывными трелями звонок.

Огнеса поспешила к входной двери, заглянула в «глазок». На крыльце стоял высокий молодой человек, показавшийся ей знакомым. В руках он держал свёрток и небольшой металлические ящик. В госте она узнала молодого человека, вступившего в борьбу с хулиганами, и поэтому без лишних вопросов открыла ему дверь.

— Профессор Тальвин дома? — спросил незнакомец.

— Да, проходите.

Войдя в гостиную, молодой человек представился профессору:

— Андрей Журавлёв, конструктор и изобретатель.

— Какими судьбами к нам? — поинтересовался Лев Борисович.

— Хочу вернуть ваши вещи. Мне их пришлось отобрать у одного человека, — Андрей протянул профессору пакет.

Предчувствуя, что это именно его рукописи, Лев Борисович поспешно развернул бумагу и, увидев знакомую папку и тетрадь, радостно воскликнул:

— Точно, они самые. А я здесь обыскался. — Он порылся в папке и, не найдя еще чего-то, спросил: — Здесь не хватает нескольких листков. Вы не могли потерять их по дороге?

— К сожалению, недостающие листы проданы вашим коллегой — Константином Рудом.

— Как, Костей? Не может быть. Он же не собирается лишиться диссертации?

— У меня есть доказательства. Сейчас вы увидите то, что происходило в этой комнате двадцать третьего июля. — Андрей открыл футляр, вытащил аппарат и, поставив на стол, включил.

К своему удивлению профессор и его дочь увидели в гостиной вторую Огнесу и Константина. Девушка находилась в комнате всего несколько секунд, затем вышла. Константин, спустя минуту бросился к книжным полкам и стал лихорадочно рыться. Вскоре он нашел нужную папку, вытащил из нее несколько листков, свернул вчетверо и спрятал в карман пиджака.

— Подлец! Безобразие! Но что это за объёмное кино? — Профессор подошёл к образу и попытался схватить его за рукав, но ощутил только воздух. Аспирант был нематериален.

Лев Борисович удивился:

— Это что такое?

— Цветовое объёмное изображение — голограмма.

— Ну-ка, ну-ка, дайте взглянуть.

Андрей остановил кадр. Изображение аспиранта замерло. Профессор обошел его вокруг, внимательно осмотрел со всех сторон, еще раз попытался прикоснуться, но пальцы ощущали только пустоту.

— Да, оригинально, — одобрил профессор.

В этот момент на пороге гостиной появился настоящий Константин со словами:

— Здравствуйте. Дверь была открыта и я…

Он замер с полуоткрытым ртом: посреди комнаты стоял он сам, только одетый в другое, и смотрел куда-то поверх его головы.

Андрей незаметно нажал кнопку на аппарате, и изображение начало двигаться в обратном направлении. Оно вынуло из пиджака листка бумаги, развернуло их, положило в папку, а затем поставило папку па полку, после чего так и замерло с руками, вытянутыми к папке.

Глаза и рот истинного Константина продолжали оставаться широко открытыми. Из состояния шока его вывел голос Тальвина.

— Как видите, молодой человек, вы пойманы с поличным. Никогда бы не подумал, что вы способны на низкие поступки. Вон из моего дома, и чтобы я вас больше не видел в радиусе километра.

Аспирант пришел в себя и, осознав, что его воровство раскрыто, правда, не поняв — каким образом, резко повернулся и выскочил из комнаты.

Профессор устало опустился в кресло. Изображение пропало.

— Вот так — доверяешь людям, стараешься для них, а ими движет не любовь к науке, а корысть, — Он повернулся к Андрею. — Так что же это у вас за аппарат?

— Считывающее устройство. С его помощью можно видеть то, что происходило в помещении или в другом месте несколько лет назад.

— Интересно — сами придумали или позаимствовали знания у кого-нибудь?

— Знания и идеи я не заимствую, свои не успеваю осуществлять.

— Похвально, похвально, — одобрил профессор. — Для криминалистики ваш аппарат оказал бы неоценимую услугу — исчезли бы ложные обвинения, сократились бы сроки следствия. Да, преступникам пришлось бы худо. Нет, аппарат замечателен. Огнеса моя тоже пробует изобретать самостоятельно. Она интересуется холодным светом, и энергией, которую можно было бы передавать на расстояния без проводов и промежуточных затрат. Видите ли, ей не нравится, что наша Земля опутана проводами, утыкана столбами и трансформаторными подстанциями. Огнеса, познакомь изобретателя со своими достижениями. Молодой человек был откровенен перед нами, отплатим ему тем же. А я пока осмотрю аппарат, если вы позволите. Мне, старику, очень любопытно. Надеюсь — доверяете?