Терри Пратчетт - Шмяк

— Но… но у вас же есть мечи! — выпалил Э. И. Пессимал.

— У нас есть мечи, констебль. Да, есть, но проделывать дырки в телах мирных граждан — недопустимая жестокость, и мы уж постараемся без нее обойтись. Пошли, я не хочу, чтоб вы пропустили хоть что-нибудь.

Он снова вывел инспектора на улицу, и оба влились в поток стражников, которые направлялись в Чам. Не считая Стражи, улица была пуста. Инстинкт велел жителям Анк-Морпорка оставаться дома, когда на улице мелькало слишком много боевых топоров и шипастых дубин.

Чам, по сути, представлял собой широкий проезд, некогда предназначавшийся для проведения церемониальных парадов — память о тех днях, когда городу еще было что отмечать торжественными церемониями. Шел мелкий дождь. Он мочил мостовую и отражал свет огней на баррикадах.

Баррикады… по крайней мере, так они числились в инвентарной ведомости Стражи. Ха. Доски, размалеванные черными и желтыми полосами и поставленные на подпорки, — это не баррикада. Особенно для того, кто побывал на настоящей баррикаде, состоящей из разного барахла, мебели, бочек, страха и отчаянного сопротивления. Нет, эти черно-желтые штуки были всего лишь физическим воплощением идеи. Чертой, проведенной на песке. Они гласили: «Ни шагу дальше. Здесь начинается Закон. Шагни за черту и ты окажешься вне закона. Шагни за черту со своим здоровенным топором, огромным моргенштерном или тяжелой, чертовски тяжелой шипастой палицей и мы, немногочисленные счастливцы, вооруженные деревянными дубинками… мы… мы…

…в общем, лучше не переступай черту, ладно?»

Желто-черные границы Закона были установлены примерно в двенадцати футах друг от друга, и две шеренги стражников стояли спина к спине, глядя в толпу.

Ваймс втащил мистера Пессимала в самый центр, между линиями, и выпустил.

— Есть вопросы? — спросил он, пока опоздавшие проталкивались мимо них на свои места.

Маленький инспектор уставился на площадь, где тролли зажгли большой костер, потом повернулся и посмотрел в другую сторону, где гномы сложили несколько костров. Слышалось отдаленное пение.

— Да, да, сначала они поют. Чтобы, так сказать, закипела кровь, — охотно объяснил Ваймс. — Они поют про героев, великие победы, убийство врагов и вино, налитое в еще теплые черепа. Ну и все такое.

— А потом… э… они на нас нападут? — спросил Э. И. Пессимал.

— Ну, не совсем так, — поправил Ваймс. — Они попытаются напасть друг на друга. А мы окажемся между ними.

— Может быть, они нас обойдут? — с надеждой спросил Э. И. Пессимал.

— О, сомневаюсь. Они не в том настроении, чтобы пробираться узкими переулками. Скоро их мышление станет на редкость прямолинейным. Ори и бей, вот и все.

— Здесь же недалеко до Университета! — воскликнул Э. И. Пессимал, как будто впервые заметив массивную громаду Незримого Университета. — Разумеется, волшебники могут…

— …сделать так, чтобы оружие вылетело у гномов и троллей из рук и чтобы при этом пальцы, возможно, остались на месте? Волшебным образом загнать буянов в камеры? Превратить в хорьков? И что дальше, мистер Пессимал? — Ваймс закурил сигару, заслонив спичку ладонью, так что огонек на мгновение озарил его лицо. — Мы будем прибегать к волшебству и впредь? Махать палочкой, чтобы выяснить, кто и в чем виноват? Исправлять преступников с помощью магии? Вы скажете: невиновным нечего бояться. А я бы и на два пенса не поспорил, мистер Пессимал. Волшебство — живая и непростая штука. Когда ты думаешь, что ухватил магию за горло, она кусает тебя за задницу. Никакой магии в моей Страже, мистер Пессимал. Только старые испытанные методы.

— Но их слишком много, командор!

— Да, в общем и целом примерно тысяча, — спокойно согласился Ваймс. — И бог весть сколько еще выжидает, чтобы поучаствовать, если мы позволим событиям выйти из-под контроля. Сейчас тут только горячие головы и уличные банды.

— Э… может быть, просто не мешать?..

— Нет, мистер Пессимал, потому что тогда начнется полный и абсолютный, черт его дери, бардак, как выражаются в Страже. Он не прекратится и разрастется очень быстро. Нужно поставить точку немедленно, поэтому…

Со стороны площади донесся глухой удар — достаточно громкий, чтобы по улице разнеслось эхо.

— Что это? — спросил Э. И. Пессимал, быстро озираясь.

— Не волнуйтесь, этого следовало ожидать, — ответил Ваймс.

Пессимал слегка расслабился.

— Правда?

— Да. Это гаханка. Тролли колотят дубинами по земле, прежде чем пойти в бой, — сказал Ваймс. — Говорят, всякий, кто услышит гаханку, через десять минут будет мертв.

Детрит, стоя за спиной Пессимала, ухмыльнулся. Свет факела превратил его бриллиантовые зубы в рубины.

— Это… действительно так?

— О, вряд ли, — ответил Ваймс. — А теперь, пожалуйста, извините меня, констебль Пессимал. Я оставлю вас в надежных руках Детрита и на несколько минут отлучусь к моим бойцам. Укреплю их дух и все такое.

Он быстро отошел.

Ваймс твердил себе, что нельзя так поступать с беднягой чиновником, оказавшимся в неподходящее время в неподходящем месте. Скорее всего, Пессимал был неплохим человеком. Проблема заключалась в том, что тролли на площади, вероятно, не были плохими троллями, а гномы в сквере — плохими гномами. Но неплохой тролль и неплохой гном вполне способны тебя прикончить.

Эхо гаханки разлеталось по городу, когда Ваймс подошел к Фреду Колону.

— Старая добрая гаханка, сэр, — сказал сержант с наигранной бодростью.

— Ага. Я так понимаю, скоро они двинутся. — Ваймс прищурился, пытаясь разглядеть фигуры на фоне далекого огня. Тролли движутся медленно, зато на марше напоминают приближающуюся стену. Скорее всего, недостаточно будет вытянуть руку и твердым властным голосом крикнуть: «Стоять!»

— Вспоминаете ту, другую, баррикаду, мистер Ваймс? — спросил Фред.

— Э? — Ваймс отогнал мысленное зрелище самого себя, раскатанного по мостовой.

— Баррикады, сэр, — повторил Колон. — Тридцать лет тому назад…

Ваймс коротко кивнул. Да, он помнил Славную Революцию. В общем, это была и не революция, и не славная, разве что с точки зрения тех, кто считал славной раннюю смерть. И там тоже одни люди погибали из-за других, которые, за исключением одного или двух, в общем, были не так уж плохи…

— Да, — ответил он. — Как будто это случилось вчера.

И подумал: «Мне каждый раз кажется, что это случилось вчера».

— Помните старого сержанта Киля? Старик был не промах, э? — Сержант Колон, как и Э. И. Пессимал, говорил со странной надеждой в голосе.

Ваймс кивнул.

— Я так понимаю, вы тоже припасли парочку козырей в рукаве, сэр? — продолжал Фред. Надежда зазвучала неприкрыто и бессовестно.

— Ты меня знаешь, Фред. Я охотно учусь, — неопределенно отозвался Ваймс. Он побрел вперед, одним кивая, других похлопывая по спине и стараясь ни с кем не встречаться взглядом. Каждое лицо так или иначе напоминало Фреда Колона. Ваймс буквально читал мысли стражников, в то время как грохот пятисот дубин, дружно опускающихся на булыжники, бил по барабанным перепонкам, словно молотком.