Вера Чиркова - Тихоня

В одном из залов монастыря Святой Тишины стоит статуя, созданная великим художником, и она считается чудодейственной. Четыре раза в год мы открываем к ней доступ на три дня и по очереди стоим в карауле, так как касаться ее запрещено, но почти все стремятся потрогать. И мы давно заметили, чаще всего стараются ухватиться за нее именно те люди, кто желает чего-то срочно получить. Наследство, клад, богатого жениха, высокую должность и прочее. Мы давно научились почти с первого взгляда угадывать этих ограниченных людей, которых ведет по жизни жадность и которые считают, будто все вокруг им что-то должны. И святые, и родственники, и король, и даже боги. У них все молитвы начинаются со слова – дай.

Так вот, каждая сестра Тишины, которая стоит в карауле, имеет право выбрать просителя, которому хочет помочь. Разумеется, когда выполнить эти просьбы очень сложно, ей помогает весь монастырь. Четырнадцать с половиной лет назад в наш монастырь пришла женщина, которую многие узнали даже под вуалью, и ее просьба была необычна. Она просила у Тишины смерти для соперницы, но имя той так и не назвала. Лишь проговорилась о тайне разлучницы, сумевшей соблазнить ее мужа и теперь носившей его ребенка.

Само собой, никто из нас и не подумал ей помогать, на такое дело мы никогда не согласимся. Наоборот, вызвали на беседу, попытавшись отговорить от такого страшного намерения. Даже пригрозили, разъяснив, как жестоко Тишина мстит тем, кто покушается на чужую жизнь. И попытались выяснить, кто именно ее так оскорбил. Но она оказалась очень упрямой и не захотела открывать тайну, пока не получит обещание помощи. А убедившись в тщетности уговоров, сломала капсулу и ушла.

И вот теперь меня мучит понимание, сколько бед я могла бы предотвратить, если бы решилась в тот момент приставить к ней пару опытных тихонь. Нет, не нужно говорить, будто изменить ничего нельзя, это я сама прекрасно знаю. Но знаю и другое, иногда стоит даже переступить через себя, через гордость и все обиды, чтобы попытаться исправить хотя бы те ошибки, какие еще не поздно исправить.

В коляске повисло долгое молчание, и, лишь рассмотрев в оконце приближающийся свет висящего над воротами фонаря, Леонидия решилась заговорить.

– Тмирна, я отлично поняла твой намек. И я думаю так же, как ты, потому мы и едем именно сюда. После поездки, устроенной нам кузиной, и ее проклятого зелья мне нужно немного отдохнуть и привести себя в порядок. – Она тихонько вздохнула, помолчала еще немного и робко призналась, – иначе мне не хватит смелости… посмотреть ему в глаза.

– Лишь бы у него хватило совести посмотреть в глаза тебе, – сердито рыкнул Арвельд, – и мне.

Герцог хотел сказать еще кое-что из накипевшего в душе, но ботиночек монахини вовремя чувствительно придавил его ногу, заставив смолкнуть.

А затем коляска остановилась, загрохотали цепи в привратной башне, поднимая ворота, и настоятельница самым кротким голосом заявила о необходимости предупредить охрану о скором приезде Геверта.

– А разве он не в замке? – только теперь догадался озадачиться вопросом Арви.

– Нет, он в столице, но уже едет к башне, – доброжелательно объяснила настоятельница. – Я не могла ему не сообщить. Но мы подождем, пока вы искупаетесь и переоденетесь.

– Матушка, – бледный от усталости Тэлрод остановился на пороге умывальной, где для него была наполнена горячей водой мраморная бадья, и опасливо взглянул на мать, – а мы уже не вернемся к тетушке Оскарии?

– Нет, больше никогда я не войду в тот дом, – твердо выговорила Леонидия и невольно передернула плечами, припомнив постылое поместье, куда Зоралда каждый раз отправляла ее с упорством маньяка, – и ты тоже. Как бы ни повернулась к нам судьба.

– Жаль, – неожиданно вздохнул парнишка. – Они не будут кормить Берту, и она умрет.

– Я подумаю, как ей помочь, – пообещала Леонидия. – Иди, купайся, пора ложиться спать.

– А кушать больше не будем?

– Конечно, будем, – добродушно улыбаясь, в комнату вошла женщина, ехавшая с ними в карете и рассказывающая такие необычные сказки. – Извини, Леонидия, я без разрешения. Почему-то на мой стук никто не ответил. Вот одежда для тебя, приехал Геверт и привез из башни посылку, которую собрали по моей просьбе, думаю, девушки не ошиблись с размерами. Для Тэлрода тоже есть костюм, а утром доставят еще.

– Вы магиня? – восторженно смотрел на настоятельницу серебристыми глазами парнишка. – Я угадал?

– Нет, не угадал, – засмеялась Тмирна. – Я просто тихоня. И беги купаться, вода стынет.

– Мы не расслышали, – возвращаясь в гостиную, извиняющимся голосом произнесла Леонидия, сильно подозревая, что стучала настоятельница не очень громко. – А где столовая? Мы сами придем, как оденемся.

– Столовая возле лестницы, а служанка специально ждет в коридоре, – направляясь к двери, сообщила монахиня. – И еще… я случайно услышала, кто такая Берта?

– Кошка Тэлрода. Я привезла ему лет шесть назад беспризорного котенка, чтобы не скучал, так Зора велела выбросить. Вот мы и спрятали ее неподалеку в дупле, а Тэл носил ей еду. Хотя она и сама охотится и умница такая, на чужой голос не подходит. Зора ее зельем приманивала, прибить хотела… не удалось.

– Понятно, – еще раз улыбнулась настоятельница, – попробуем что-нибудь для нее сделать.

– Надеюсь, – печально вздохнула ей вслед Леонидия и поспешила в свою купальню, ее тоже ждала горячая вода.

Когда Арвельд вошел в столовую, там сидели только Геверт и Седерс, и волосы командира охраны снова сияли начищенной медью.

– Арвельд?! – слегка неуверенно осведомился герцог и ринулся к нему. – Арви, живой. Демон, как я переволновался, когда Тмирна сказала, что ты где-то в горах. А у тебя глаза прежние. А лицо немного другое… нет, это ничего, зато без шрамов… Давай выпьем по бокалу вина, пока их нет, и накладывай мяса, тут закусок на отряд хватит.

Его слова сопровождались очень энергичными действиями, Герт тискал брата, хлопал по плечу и спине и усаживал в стоящее во главе стола кресло.

Седерс не отставал, хотя был поделикатнее и старался помалкивать.

– Я только поздороваться зашел, – объяснил он. – Я так рад вас видеть! А теперь пойду отдыхать, его светлость обещает нам с утра пораньше толпу гостей.

– «Тебя», Сед, – решительно отверг попытку друга перейти с товарищеского обращения на официальное Арвельд. – Я никогда не забуду, сколько ты для меня сделал. Но отдыхать и в самом деле иди, только выпей сначала с Гертом за мое законное возвращение под родной кров. Сам я, увы, не могу, голова до сих пор от вчерашнего кружится.

– И какую же радость ты праздновал? – Вошедшая в столовую Тмирна, как обычно, услышала разговор издали.