Григорий Неделько - Это все нереально! (сборник)

Я ищу взглядом Децербера.

— Дец! Дец!

— Я всё ещё здесь!

Пёс завис в воздухе. Порывы ветра раскачивают его, не дают прицепиться к плавающей в воздухе стенке.

— Когда я вытолкнул в наш Мир Трисси, меня отбросило назад. И тут поднялся этот ветер. Он раскачивает меня и не даёт забраться в эту чёртову дыы…

Какое-то существо запрыгивает на Деца. Я успеваю заметить конечности, как у краба, и полупрозрачное круглое тело. По цвету — как волны из слизи. Может, они и родили это ?

— Пошла вон!

Децербер сгоняет существо. Прыжок! Краб, паук, многоножка… кем бы оно ни было, существо уже в нашем мире. Я слышу крик Ханни. Он приходит из нашего измерения искажённым и обезображенным.

Я оборачиваюсь, смотрю на Ханни. В этот момент ещё несколько полупрозрачных существ вылетают из дыры, разбегаются по комнате, лезут на потолок, под дверь, за кресла.

Ханни кричит…

А затем я слышу крик Децербера.

Один из крабов — будем называть их так — подползает к бра и кусает «верёвку». Больше от испуга, чем от боли, «верёвка» напрягается, теряет концентрацию… и начинает разматываться.

Вшшшшшшшшшшшшшшшшшшшшшшшшшшшшшших!

С таким звуком «верёвка» пролетает мимо меня. Я пытаюсь схватить её, падаю на пол. Поднимаю голову.

«Вёрёвка» исчезает в дыре. А в следующий миг дыра сжимается, в точку, и исчезает.

Возможно, Децербер кричит, рычит и ругается, падая сквозь прозрачность иного мира в волны из слизи. Но я уже не могу его слышать. Децербер остался там , а мы — здесь.

Прерывистое дыхание Ханни и Трисси, какое-то движение, совсем рядом. Ожидание неизвестности — и свет гаснет, комната погружается во тьму. А потом раздаются щелчки. Звук идёт со стороны окон и снизу. Входная дверь…

Я на ощупь пробираюсь к окнам, ищу ручку, дёргаю её на себя. Окно не поддаётся.

— Нас заперли, — шепчет Трисси, и её слова тонут в бездонной густоте мрака…

Погружённый в неизведанность (UriahHeep «DifferentWorld»)

Навстречу чужому миру (Scorpions «Don’t Stop At the Top»)

…Я лечу вниз. Как пуля, со свистом рассекаю воздух. Я лечу, я парю, я падаю. Волны, полупрозрачные бугры, готовятся прогнуться под моим весом, раскрыться, принять меня — в себя. Действительно ли они — текущая, хлещущая слизь? Сейчас я всё узнаю…

Я ногами пробиваю поверхность, липкую преграду. Меня тянет вниз. Я ухожу на дно, инстинктивно закрываю глаза. Моё тело погружается в нечто тягучее. В то, что пытается всеми силами удержать меня, утащить к себе, в свою обитель.

Я открываю глаза и пытаюсь хоть что-нибудь разглядеть в белой мути, в переливающейся из неизведанности в неизвестность густоте. Волны не только вздымаются над полупрозрачной поверхностью — и здесь, в глубине «моря», они танцуют свои змеиные танцы. Они шевелятся, и кружатся, и крутятся вокруг меня.

Моё погружение продолжается. Я понимаю, что тону. Если я сейчас же что-нибудь не предприму, то мне конец. Что я могу сделать?

Я двигаю руками и ногами, торможу погружение. Но «море» не хочет меня отпускать. Оно приклеилось ко мне — и я приклеен к нему. Надёжно прилеплен к белёсому полупрозрачному нутру. «Море» ассоциируется у меня с живым существом.

Я гребу, плыву вверх, хотя это очень сложно, и чем больше сил я прикладываю, тем сильнее меня тянет вниз. Но я поднимаюсь. Я уже вижу сквозь густую молочно-белую «воду», сквозь изогнутую волну, — свет. Что-то, заменяющее в этом мире солнце, светит сквозь пустоту.

Рывок…

И тут что-то хватает меня за ногу.

Я смотрю вниз. Голова медленно поворачивается в клейком веществе, совершенно не похожем на воду.

Щупальце. Тонкое, почти невидимое. Полупрозрачное в полупрозрачном. Щупальце удерживает меня и тянет к себе. Туда, на дно. К этому щупальцу присоединяется второе, потом третье и ещё несколько. Мои ноги опутаны живыми лианами, под кожей лиан словно бы перетекает плоть, а кажется, что это всего лишь блики.

Воздух заканчивается…

Я дрыгаю ногами, кручусь, пытаюсь освободиться. Я вырываю одну ногу из плена и начинаю бить ей по лианам-щупальцам. Они только крепче сжимают меня в своих объятиях.

Нехватка кислорода пробирается в грудь, в голову. Я чувствую напряжение. Внутренние струны моего тела натягиваются. Дышать всё сложнее…

Я тянусь к поясу, снимаю с крепления бластер и, почти не целясь, стреляю в щупальца.

Они вздрагивают, хватка становится чуть слабее. Я продолжаю палить. Пробиваю несколько дыр в жадных конечностях. Из этих дырок в мутную слизь текут белые клубы дыма. Их кровь.

Ещё несколько выстрелов, и два щупальца перерезаны. Они отламываются, отрываются и, как при замедленной съёмке, лениво, неестественно опускаются вниз. Тонут вместо меня.

Я пробиваю в своих путах всё новые дыры. Я чувствую, что они держатся за меня, цепляются за мою ногу из последних сил.

Я задыхаюсь. Нужно глотнуть воздуха. Один большой глоток, чтобы утихомирить взбесившуюся дыхательную систему. А что, если в этом мире нет воздуха? Нет, не может быть, ведь я дышал, когда спасал Трисси, когда падал вниз… А вдруг воздух отравлен?

Неважно! — кричит мой организм. — Мне нужен глоток, всего один глоток! Я хочу воздуха!

Я бью свободной ногой по щупальцам. Это происходит очень медленно, словно я плаваю в клее.

Щупальца отлепляются-отцепляются от ноги. Дрожат и падают назад. Наконец-то я свободен!

Организму не хватает кислорода. Мозг словно бы погружен в мутное марево, и оно всё растекается, распространяется внутри черепной коробки. Перед глазами плывут круги. В голове начинают звучать взрывы…

Я разбиваю клейкие «воды», выпрыгиваю из них и делаю глубокий вдох. Проходит какое-то время, прежде чем я восстанавливаю дыхание. Я постоянно борюсь с водой-слизью, как в гигантскую воронку, утягивающую меня в себя. На глубину.

Мимо меня проплывает что-то полупрозрачное и белое, но твёрдое. Я взбираюсь на эту странную землю. Остров. Его поверхность скользкая и липкая, но, постаравшись, можно сохранить равновесие.

Я вижу впереди покатые невысокие холмы. Ещё один кусок суши. Он гораздо больше, чем тот, на котором я оказался.

Слава Павлу, «кошка» осталась при мне. Она успела втянуться в сумку и улечься в одном из отделений. Можно воспользоваться ей. Пронзить холм, разбежаться, прыгнуть. Попросить «кошку» втянуться. И она переправит меня на этот большой остров.

Так я и поступаю.

Я вешаю «кошку» на пояс. Чувствую, что она мне ещё пригодится. Я взбираюсь на холм. Почва под ногами мягкая, проседает при каждом шаге. Я смотрю вверх, туда, где должны быть солнце или купол, облака или звёзды… что угодно. Но там ничего нет. Откуда-то льётся рассеянный свет, похожий на дождевую взвесь. Медленно опускается, покрывая своими капельками этот чуждый мир.