Григорий Неделько - Это все нереально! (сборник)

А ночью жара не стихала, нет, — становилась ещё жарче.

Вельзевул скис. Помнится, дьяволу удалось растормошить Децербера и вернуть ему волю к жизни, когда пёс оказался в подобном положении. Но как легко давать советы другим и менять их жизни к лучшему и как непросто помочь самому себе…

…Децербер предложил гному-интервьюэру пройти на кухню — чтобы им не мешали шум диалогов, звон бокалов и сладкие похрапывания. Гном согласно кивнул, и «звезда» с «журналистом» скрылись из виду…

…Чтобы поднять настроение, на помощь извне рассчитывать не приходилось. Но Вельзевул не был в обиде на Децербера: пёс никогда не бросал его в беде. Децербер непременно поддержал бы Вельзевула и сейчас. Ободряюще улыбнулся бы, хлопнул по плечу. Но ведь Децербер не знал, что его друга гложет… а собственно, что? Вельзевул сам затруднялся ответить.

— Профессор, а эти полосы… — Вельзевул трижды провёл пальцем по воздуху, рисуя график жизни Цербера. — Получается, Цербер — три самостоятельных существа? Как же они уживались в одном теле?

— Мне думается, Цербер был…

— Как-то странно звучит: был.

— Когда был целым, — поправился Колбинсон. — Целостен. Когда Цербер был целостен, он представлял собой нечто…

— Нечто… тоже странное слово.

— Существо. Когда Цербер был целостен, он представлял собой существо сродни однояйцовым близнецам. Целостен снаружи, разрознен внутри. Но, поскольку разумом он не обладает, разрозненность эта не доставляла проблем. Им управляли инстинкты. А Децербер — владелец разума. Разум объединил его внутренний мир и сотворил самого Децербера — благодаря разуму Децербер и является цельной, целостной личностью…

— Личностью? — переспросил Вельзевул. — По-моему, странное сл…

— Вельзевул!

Дьявол подскочил на месте:

— Что?

— Взбодритесь.

Вельзевул согласно закивал:

— Да, профессор. Понимаю. Нечего распускать нюни, делу это не поможет! — Вельзевул замотал головой, отгоняя негатив и сонливость. Он победил их в друге — победит и в себе. — Ну, вот. Всё. Я снова бодр и весел.

— Очень рад… — Колбинсон посмотрел в сторону и вверх, на настенные часы, — но мне пора: кто ещё, кроме меня, прочтёт этим лентяям химикам лекцию о твёрдожидкостях [14] Твёрдожидкости — субстанции, сочетающие в себе одновременно качества твёрдых тел и жидкостей. Обладают хорошей текучестью и крошатся при ударе о стену. . — Глаза Колбинсона хитро сверкнули из-под очков.

— А у меня выходной, — сказал Вельзевул. — Восьмой подряд. Дравог, мой начальник, так обрадовался успеху на рынке стилонеров, что велел отдыхать, пока мои услуги не понадобятся.

— О-о, так это ваша фирма занимается производством стилонеров?

— Скорее, распространением. Растут-то они сами по себе.

— Ну да неважно. Большое вам спасибо за них! Если бы не стилонер, я бы, не ровен час, сжарился в котлету.

— Да, пекло на улице адское…

— А вот Кашпира из-за стилонера всё время продувает.

— Купите обычный кондиционер.

— Куда же деть ваш агрегат?

— Отдайте кому-нибудь. Или выбросите — от нашей зажиточной фирмы не убудет.

— Ну что вы! Я так не могу. Он же полуразумный… — Колбинсон вновь сверился с часами. — О-хо-хонюшки, я опаздываю. Всего хорошего, Вельзевул, приятно было…

— Смотрите!

Этот возглас родили одновременно десятки пар голосовых связок. И десятки рук (или того, что выполняло их функции) указали на свет.

На трёх Церберов, объятых маревом, сине-красно-жёлтым, цвета огня, цвета жары за стенами дома.

Охваченные пламенным свечением и движимые им, псы вжались друг в друга боками. Серия вспышек, сыплющих фейерверками искр, разукрасила помещение мистическими рисунками. У Среднего Цербера пропали все лапы, у Левого и Правого сохранилось только по одной передней и задней. Бока псов расплылись, перемешались и слились.

Та же неведомая сила, которая забрала у Цербера привычный облик, возвращала его назад…

Док Трудельц выпрыгнул из засады.

— Ага, попался!

Кто-то испуганно мяукнул и дал деру. Но прежде чем дать дёру, ощутимо царапнул по ноге.

— Тьфу ты! Кошка! — Трудельц осмотрел боевую рану: опасности она не представляла, но чесалась пренеприятно. — Кошки… Этим тварям не место в Нереальности! И этим тоже! — добавил док, испепеляя взглядом букву «ц».

Чёрный маркер блеснул в жарких дневных лучах — Трудельц нещадно исправлял ошибку.

Сражение между буквами занимало четвёртый этаж, лестничный пролёт и половину третьего этажа. Но док сдаваться не собирался!..

Децербер выскочил в гостиную:

— Что такое? Опять не слава Богу?

Гном-«журналист» зацепился пышной курчавой бородой за пряжку на штанах Децербера. Беспомощно бултыхая ногами, коротышка скользил за великаном псом по полу.

— Церб! Ты снова с нами! То есть… Церб? — Недоумевающий Децербер одновременно вздёрнул шесть бровей.

Вельзевул подошёл к разумному псу и ободряюще хлопнул того по плечу.

— Дружище, давай я тебе всё объясню.

— Всё-превсё? — не поверил Децербер.

— Ну, почти всё…

— Гора!

— Гора!

— Гора!

— Настоящий пик!

— Но разве так выглядит настоящий пик?

— Главное не то, что снаружи, а то, что внутри… Ай!

— Отвлёкся? Ха-ха! Теперь ты водишь!..

Децербер необычно внимательно выслушал Вельзевула, не прерывая его и не шутя. Погружённая в глубокие раздумья, мерно покачивалась троица нескончаемых сигар.

— Итак, нам остаётся только найти того негодяя, который наложил на меня проклятие, — сказал Децербер, постукивая пальцами по ближайшей столешнице.

— Вернее будет сказать, того, кто тебя заразил. — Вельзевул не был занудой, но точность любил.

— Угу… Угу… — Децербер покрутил в руках скатерть. — А это заболевание… оно смертельно?

— Не знаю, смертельно ли оно, — ответил Вельзевул, — но, если бы оно тебя одолело, ты бы исчез из действительности. Навсегда. Из всех пространств и времён, из всех вероятностей.

— Будто меня и не было?

— Ага, точно.

— Что ж, по-моему, оно достаточно смертельно.

Бушующая на улице жара с безразличием относилась к бедам Децербера — да и всего Ада, если на то пошло. Жара всегда сама по себе, и мелкие неприятности мелких существ её не касаются.

Стилонеры прис ы пали Децербера снежком.

Пёс по-собачьи отряхнулся.

— Да что такое! — гневно рыкнул он. — С каких пор я стал чистить пёрышки, словно какая-нибудь дворняжка?!

Цербер выразительно посмотрел на хозяина.

— Извини, Церби, не хотел тебя обидеть… но где это видано, чтобы я вёл себя противоестественно да ещё получал от этого удовольствие? Чтобы я ныл и нервничал и принимал это как само собой разумеющееся? Чтобы я не пил 7 дней и не хотел бы пить и дальше?! И ещё эта жара. В Аду даже в самые жаркие дни не бывало подобного пекла. Эта жара тоже противоестественна! Действительность взбунтовалась, она возмущена таким чудовищным положением вещей, и я не удивлюсь, если всё закончится глобальным коллапсом — космического масштаба. — Децербер прищурил глазищи — шесть яростных щелочек образовались за тёмными стёклами очков. Пёс заозирался: повернулся налево, направо, потом снова налево. Он оглядывал комнату, будто ища в ней кого-то. — Да, коллапсом, ядрить-колотить! А всё из-за того, что я, по не известной мне самому причине, не угодил какому-то дураку!..