Александра Брагинская - Муниципальная ведьма

— Неплохо, — похвалил он меня. — Вижу, магией вы действительно владеете, не очень, но тем не менее. Для защиты города от наводнений этого достаточно. Только не пойму, зачем вам понадобилось называть меня женщиной непристойного поведения, да ещё и при подчинённых?

— Я не это имела в виду. Это, в общем, слово-паразит…

— Неопределённый артикль, — пояснил Митяй.

— Так, а вы тут что делаете? Всем работать! И ни слова о том, что вы видели и слышали! Вам же, уважаемая Елена Михайловна, я настоятельно рекомендую не употреблять в рабочее время ненормативную лексику, ни в прямом её значении, ни с целью связки слов. Женщина, особенно сотрудница муниципалитета, должна изъясняться культурно, даже если у неё отвратительные ноги, а она выставляет их напоказ.

Все ушли, а я решила от обиды поплакать. Села за стол и уткнулась лицом в ладони. Но тут некстати вспомнился танцующий лезгинку Мэрский, и плакать перехотелось.

О танцах в моём кабинете сотрудники узнали во всех подробностях ещё до обеда. Мэрский распорядился никому не говорить, но вряд ли сам надеялся, что приказ исполнят. Карина, быть может, и промолчала, но уборщица и Митяй — уж точно нет. Они оба выглядели так, будто взорвутся изнутри, если ни с кем не поделятся увиденным.

Уже через полчаса после их ухода ко мне в кабинет стали один за другим заглядывать коллеги. Каждый из них ошибся кабинетом, и у каждого лицо выражало смесь страха и любопытства. Я не сомневалась, что здание гудит от сплетен, в центре которых моя персона. Когда я зашла в столовую, там наступила такая тишина, что лязг чьей-то упавшей вилки прозвучал набатом. Пока обедала, постоянно ловила на себе настороженные взгляды, а когда перехватила взгляд какого-то мужчины, бедняга сразу же подавился и долго откашливался.

Даже через месяц я не стала там своей. Седьмого марта все работники мэрии, кроме самого Мэрского и его замов, пошли в кафе, чтобы отметить приближающийся женский праздник. Я идти с ними не хотела, но Карина меня уговорила. Она была чуть ли не единственной, кто меня не боялся, она, да ещё Митяй. Вот только эти двое на корпоративе со мной и разговаривали, остальные всячески старались держаться подальше. Парнишка даже разок со мной потанцевал, оттоптав мне при этом все пальцы. К концу танца Митяй был бледен и явно готовился превращаться в самца лягушки, а когда этого не произошло, исчез из кафе от греха подальше. Я тоже надолго там не задержалась.

Нельзя сказать, что мне объявили бойкот. Ничего подобного, многие приходили ко мне в кабинет и просили помочь магией в разных житейских ситуациях. Я никому не отказывала, только заранее предупредила, что заклинание далеко не всегда действует с первого раза, Высшие Силы вовсе не обязаны внимательно прислушиваться и терпеливо ждать, не надумает ли Елена Михайловна произнести какое-нибудь заклинание. А повторять я не стану, это не входит в мои должностные обязанности. Если кто-то готов платить, повторю, а бесплатно — извините, нет. Желающих платить ни разу не нашлось. Как оказалось, действовало примерно каждое третье моё заклинание, и никто не роптал.

Слухи о могущественной ведьме на муниципальной службе вышли и за стены мэрии. Если повышение оклада маме ещё можно было посчитать совпадением, то звонок бывшего шефа в рамки случайности никак не вписывался. Шеф испуганным голосом горячо извинялся и заверял меня в своём полном раскаянии и осознании. Что именно он осознал, объяснить ему так и не удалось, а когда я спросила о невыданной тринадцатой зарплате, оказалось, что на неё раскаяние не распространяется. Повесив трубку, я наложила на мерзавца страшное проклятие. К сожалению, оно совсем не подействовало.

В работу я с трудом, но как-то втянулась. От меня для начала требовалось составить план мероприятий для коммунальных служб на тот случай, если вода при потопе преодолеет выставленные мной магические барьеры.

Мне кажется, все, с кем я согласовывала план, отлично понимали, что для нашего города, расположенного бесконечно далеко от ‘большой воды’, угроза наводнения значительно уступает опасности падения метеорита и вполне сравнима по вероятности с высадкой инопланетян. Тем не менее, каждый пункт рассматривался всерьёз: вносились дополнения, уточнялись источники финансирования, и всё такое прочее.

В конце марта план едва ли был готов на треть. Всё это время Мэрский старательно меня избегал, и общались мы с ним только заочно, адресуя друг другу служебные записки или электронные сообщения. Видимо, обиделся на меня за лезгинку и больше не желал видеть. Я же старательно продолжала составлять судьбоносный для города документ: ‘И разверзнутся хляби земные и хляби небесные, и вострубят ангелы, и грянет гром…’. Священник из ближайшей церкви сказал, что в этой фразе смешаны разные фрагменты Писания, но я составляла документ не для Священного Синода, так что оставила всё как есть. И гром действительно грянул. Правда, совсем не с той стороны, и никакого отношения к погоде не имел.

В один из дней в конце марта, во вторник, если это кому-то интересно, незадолго до начала обеденного перерыва в дверь моего кабинета уверенно постучал и, не дожидаясь ответа, вошёл незнакомый мне представительный мужчина в строгом костюме. Я молча уставилась на него, ожидая, что он объяснит цель своего визита. Но он с объяснениями не спешил.

— Вы действительно ведьма? — недоверчиво уточнил он.

— Название занимаемой мною должности написано на двери моего кабинета.

— Бред какой-то…

— Вас забыли спросить!

— Ладно, это неважно. Дело в том, что вы мне нужны не как ведьма, а как женщина.

Я окинула его ледяным взглядом и прошипела:

— Пошёл вон! Или я сейчас превращу тебя в червяка!

— Вы меня неправильно поняли! И вообще, какое право вы имеете превращать людей?

— Это кто тут человек? — процедила я сквозь зубы. — Женщина тебе нужна? И ты, тварь, ко мне припёрся? А я тебя неправильно поняла? Не лягушкой, не жуком, становись ты…

— Подождите! — плаксивым голосом попросил посетитель, вся представительность которого мгновенно куда-то испарилась. — Я не имел в виду ничего неприличного. Просто пошутил неудачно. Простите меня, пожалуйста!

— Хорошо, так что ты, шутничок, в таком случае имел в виду?

— Я из прокуратуры, — из внутреннего кармана пиджака он вытащил ‘корочки’, повертел их в руках и, не раскрывая, сунул их обратно.

— У меня такой жизненный принцип — никому не верить на слово. Даже себе. Документы надлежит предъявлять в развёрнутом виде!

— Успокойтесь, очень вас прошу, — он протянул мне своё удостоверение.

— И что дальше? — поинтересовалась я, прочитав всё, что там было написано и сверив фотографию с оригиналом.