Александра Брагинская - Муниципальная ведьма

— Я всего лишь уговорила губернатора позвонить в прокуратуру. Где тут магия?

— Всего лишь? — он всплеснул руками. — Мелентий его битый час уговаривал, и всё без толку! А Мелентий — это вам не кто-нибудь там! Он способен Далай-ламу уговорить перейти в православие, а Папу Римского — сделать обрезание! Он — не смог. Вы — смогли. И спрашиваете меня, где тут магия? Даже не знаю, что вам на это ответить.

— Ты преувеличиваешь моё красноречие, — заявил незаметно подошедший Мелентий.

— О, вернулся, — обрадовался Мэрский. — Что тебе сказали сыщики?

— Я только две минуты назад поручил им прояснить интересующий нас вопрос. Они ещё не приступили к работе, а ты уже надеешься на какие-то результаты? За чудесами обращайся к Елене Михайловне, а не ко мне. И вообще. Нас там ждут, а мы чёрт знает чем занимаемся!

Мэрский окинул меня взглядом с ног до головы и скептически поинтересовался:

— Куда же она пойдёт босая? Её сапоги остались в машине, вместе с пальто.

— Так ведь туфли…

— Некогда бегать ко мне домой за её туфлями! Мы спешим, или как?

— Спешим, — как-то растерянно ответил Мелентий.

— А раз так, остаётся одно.

Я и понять толком ничего не успела, как оказалась у него на руках. Левой он прижал к себе мои плечи, а правая оказалась у меня под коленями. Мне ничего не оставалось, как ухватиться за его шею.

— Ну, идиот, — прошипел Мелентий. — Тебе уже не двадцать лет, чтобы баб на руках таскать. Вот сейчас пупок у тебя развяжется — что делать будем?

— Не развяжется, — заверил его Мэрский и бодро зашагал к выходу. — Пакет не забудь!

— Нет слов, — вздохнул адвокат и взял пакет, в котором лежало что-то довольно тяжёлое.

Бодрости Мэрского не хватило даже до лифта. Задыхаясь, он упёрся спиной в стену, безуспешно пытаясь восстановить силы.

— Или кто-то с годами изрядно ослаб, или кто-то другой слишком много ест, — заявил Мелентий. — Мэрский, а ведь твой адвокат тебя предупреждал, что именно так всё и будет.

— Сдаюсь. Действуй.

Мелентий достал из пакета хорошо знакомую мне туфлю и попытался надеть её на меня.

— Это ещё что? — возопила я.

— Это туфли, — бесстрастно пояснил Мелентий.

— Вижу! Почему мне их сразу не дали?

— Потому что один старый козёл захотел подержать на руках красивую женщину.

— Не смейте мне льстить! Я прекрасно знаю, что никакая я не красавица!

— Бросьте, Елена Михайловна! Любая может стать красавицей. Для этого достаточно найти подходящее чудовище. Вы своё уже нашли. Оно, правда, задыхается и вот-вот даст дуба, но это не имеет значения.

— Обуй её побыстрее, — прохрипел Мэрский. — Больше не могу её держать. Ещё немного, и мне конец.

— Это что же получается? — сквозь сжатые губы поинтересовалась я. — Если туфли были у вас с самого начала, значит, нести меня на руках — сущий идиотизм!

— Совершенно верно, — подтвердил Мелентий. — Я сразу так и сказал.

— Я готова смириться с тем, что меня носят на руках по необходимости. Но из-за идиотизма — нет!

— Можете смиряться, можете возражать, реальность от этого не изменится. Что вы предлагаете?

— Я предлагаю, чтобы Мэрский нёс меня на руках, потому что ему это нравится, а не потому, что он идиот.

— Одно другого не исключает.

— Тогда пусть он несёт меня дальше и получает удовольствие.

Мэрский вперил в меня взгляд своих налитых кровью глаз, но я не отвернулась. Он оттолкнулся от стены и медленно пошёл к лифту. Мелентий, матерясь себе под нос, следовал за нами. Я подумала, что адвокат прав — нужно есть поменьше и, наконец, хоть немного похудеть. Впрочем, Мэрского мне всё равно жалко не было.

В прихожей своей квартиры Мэрский долго приходил в себя.

— Мелентий, отведи её к остальным, а я немного отдышусь, и подойду чуть позже, — попросил он. — Как выяснилось, от дурной головы нет покоя не только ногам, но и всему организму.

Тем не менее, он всё-таки помог мне обуть туфельки, и не скажу, что мне это было неприятно. Вместе с Мелентием мы проследовали в зал. Как только я вошла, ко мне тут же кинулась мама.

— Леночка, что происходит? Я ничего не понимаю, — сообщила она. — Меня сюда привезли, ничего не объясняя!

— Нас таких уже двое.

— Представляешь, Ахмед меня бросил!

Я совсем не удивилась. Редко какой мужчина выдерживал её дольше недели.

— Из-за чего? — чисто из вежливости поинтересовалась я.

— Из-за телесериала. Он сказал, что ему не нравится, а я — что он старый козёл.

— Ясно. Всё, как обычно. Слушай, а Каретников женат, я не помню?

— Женат. Можешь ему глазки не строить.

Я оглядела комнату. В дальнем углу сидел Каретников. Когда мы встретились взглядами, он приветственно мне кивнул и сразу же отвернулся. В его глазах застыла смертная тоска. Что ж, неудивительно. Его афёра провалилась, и теперь моему папаше грозила тюрьма. Чуть в стороне от него расположились губернатор с супругой. Выглядели они гораздо лучше, чем в прошлый раз. Губернатора явно отпустило внутреннее напряжение, он казался если не счастливым, то умиротворённым. Лицо его выглядело безмятежным, а рукой он гладил ладонь жены. Она же лучезарно улыбалась, и я не сразу поняла, что улыбка адресована мне.

Как только мама от меня отошла, губернаторша вскочила с кресла и буквально подбежала ко мне, не переставая приветливо улыбаться.

— Здравствуй, Леночка! Очень рада тебя видеть, — сообщила она, почему-то загадочным шёпотом. — Знаешь, я всё-таки это сделала!

— Что вы сделали? — не поняла я.

— Ой, не спрашивай, — отмахнулась она. — Сделать — это одно, а сказать вслух — нет, не могу. Но ты знаешь, у меня разом пропали фантомные боли. Мне теперь не нужно так много курить.

— Но всё-таки нужно?

— Леночка, подумай сама. Зачем мне лишать себя удовольствия? Только не надо меня воспитывать, поздно уже, не получится.

— Даже не собиралась.

— Представляешь, мой супруг, наконец, решил, что с него хватит, и собрался подать в отставку.

— Даже не знаю, поздравить вас или посочувствовать.

— При чём тут мы? Ты о себе подумай! Ведь Мэрскому теперь придётся жениться, верно? Вот и не упускай случай!

— Я снова ничего не понимаю, — призналась я. — Какая связь между отставкой губернатора, браком Мэрского и мной?

— Что тут непонятного? — нетерпеливо поморщилась она. — Губернатору нельзя без жены! Никак нельзя! Потому что хрен назначат! Потом уже — можно.

— Так он же в отставку подаёт.

Супруга губернатора принялась что-то многословно объяснять, но я её уже не слушала. Моё внимание привлёк разговор Мелентия с Каретниковым. Сквозь старухин монолог до меня долетали только отдельные слова, по которым что-либо понять было невозможно, но само событие меня удивило. По моим представлениям, они пребывали по разные стороны баррикад, тем не менее, Каретников явно был доволен. Теперь его глаза излучали не тоску, а надежду.