Игорь Поляков - Доктор Ахтин

Мне нравилось общаться с Марией. За глаза я так её называл, а в общении — только по имени-отчеству. Наши отношения высокоинтеллектуальны, и именно это мне нравилось. Я не уверен, что и Мария так думала, но, во всяком случае, она ни разу не дала мне повода подумать по-другому. Ни в словах, ни в делах, ни в глазах, я ни разу не заметил желания как-то изменить сложившуюся ситуацию.

И чего я ни в коем случая не пытался делать — я ни разу не заговорил с ней о том, что было летом две тысячи шестого. Ни сейчас, ни ранее, — я не спрашивал об убийце, который убивал наркоманов год назад. Я не спрашивал, чем она занимается сейчас.

Я все видел в глазах.

Слова были лишними.

Так почему же я пытаюсь стать другом этой женщине?

Еще год назад я увидел то, что её ожидает. Проблема уже с ней, — еще незаметная и достаточно медленно прогрессирующая, но неумолимая. И еще — я увидел в её глазах и свою судьбу.

Наши тени уже переплетены, наши имена уже написаны в книге судеб, наши души уже соприкоснулись сознаниями.

Я — для неё, она — для меня.

Я смотрю на часы. Время пришло.

Я собираю приготовленные предметы в сумку и иду к двери.

Ночь меня радует. На улицах тихо и безлюдно. Всего три дня назад умерла девочка, а город снова научился бояться. Родители, ни под какими предлогами, не отпускают своих дочерей из дома в ночное время суток. Сами взрослые тоже не задерживаются на улицах. Можно было ожидать, что увеличится количество милицейских патрулей и добровольных помощников милиции, но — в органах правопорядка, видимо, еще не поняли, что я вернулся.

Я терпеливо жду, сидя на корточках в густой траве центральной аллеи города. Ветерок шелестит листьями лип над моей головой. Редкие автомобили, проезжая мимо, освещают фарами невысокий кустарник, который скрывает пешеходную дорожку аллеи.

Я вижу их издалека — два парня с бутылками пива в руках идут в моем направлении и громко говорят. Тот, что пониже ростом, жалуется другу на «этих проклятых баб», которые не замечают его, такого классного парня. Он говорит о Машке, используя нецензурную брань, и о Вальке, которая дает всем, а ему сказала «нет». Он размахивает руками, расплескивая пиво, обращаясь к товарищу, который явно не слушает его.

Когда я появляюсь перед ними, только тот, что повыше, успевает среагировать, удивленно сказав:

— Оп-па! А ты кто?

Я практически без затруднений убиваю обоих — пока тот, что пониже, смотрит удивленно на своего падающего в траву друга, я уже поворачиваюсь к нему.

Он так и не испугался. И не удивился. Парень просто смотрит в мои глаза, словно я странное видение в его беспонтовой жизни. В последний момент в его глазах появилась осознанная мысль о том, что я — это смерть, но парень так и умер с дурацкой улыбкой на губах.

В тишине ночной аллеи, я спокойно нахожу документы в кармане у маленького ростом парня, и читаю — Чураков Геннадий.

Что ж, он и будет моей очередной жертвой, а тот, что повыше, меня не интересует, — случайные жертвы бывают.

Мария Давидовна нажала на клавишу отбоя и, задумчиво посмотрев на свой мобильный телефон, сложила его в сумочку.

Иван Викторович Вилентьев перебирал фотографии, показывая всем своим видом, что ему не интересно, кто звонил, и о чем женщина говорила с неизвестным абонентом.

— Так, на чем мы остановились, Мария Давидовна? — спросил он, глядя на снятый крупным планом разрезанный живот девочки.

— Я говорила, что убийца девочки — это наш Парашистай.

— А, может, все-таки, подражатель? — вздохнул Вилентьев. — Девочка не наркоманка, не инфицирована вирусом СПИДа, кожа не изрезана. Она убита на улице и кровью не обведен контур головы. Единственное, что подходит — выдавленные глаза.

— Вы забываете, что девочка убита двадцать шестого июля, как и в прошлом году. Видимо, для Парашистая этот день имеет какое-то значение, — Мария Давидовна посмотрела на собеседника, который не поднимал глаз от снимков, и продолжила, — да, он изменил ритуал, но главное оставил. Я и в прошлом году считала, что глазные яблоки, которые он уносит с собой, играют основную роль в ритуале убийства. Также, он взял у девочки печень, а это значит, что Парашистай начал собирать органы жертв.

— Зачем?

— Если он последователен в выполнении древнеегипетских ритуалов, то, значит, он начал обеспечивать мумию канопами с органами жертв. Бог Имсет будет хранить печень девочки. А дальнейшие убийства будут сопровождаться извлечением из тел других органов для других Богов.

— Ничего не понял, — поморщился капитан Вилентьев, — какие канопы, какой Имсет, каким Богам?

И когда до него дошло то главное, что сказала Мария Давидовна, он наконец-то поднял глаза от снимков и недоуменно переспросил:

— Погодите, Мария Давидовна, вы сказали, что он начал обеспечивать мумию органами. Какую мумию?

Женщина улыбнулась. Она неоднократно сталкивалась с проявлениями тупости, которую представители сильного пола называли мужской логикой, и давно научилась относиться к этому с некоторой долей юмора. Хотя, это не так смешно, как печально, учитывая, что именно такие люди стояли у власти и принимали глобальные решения.

— Надеюсь, вы помните, что я не поверила, что в прошлом году самоубийца был Парашистаем, поэтому весь прошедший год я думала, анализировала все убийства, составляла психологический портрет Парашистая, — сказала Мария Давидовна.

Увидев, что Иван Викторович смотрит на неё с нескрываемым интересом, она продолжила:

— Так вот, я пришла к выводу, что большая часть из того, что делал Парашистай в прошлом году, было всего лишь игрой. Он обставлял убийства всякими ненужными особенностями в виде многочисленных разрезов и других нюансов, чтобы на то, что было главным — глазные яблоки — мы не обратили внимания. Почему глаза, я не знаю, — протестующе подняла руки ладонями вперед Мария Давидовна, предвосхищая вопрос следователя, — но сейчас вы и сами видите, что это так.

Женщина вдохнула и стала говорить дальше.

— Далее, он взял у девочки печень, и, следовательно, у следующих жертв он должен взять кишечник, легкие и желудок. Во всяком случае, именно эти органы в Древнем Египте складывали вместе с мумией, но — это были органы этого умершего человека, а не каких-либо других людей. Или Парашистай снова играет с нами, или у него на этот счет свое мнение.

— Ну, а мумия-то здесь при чем? — спросил нетерпеливо собеседник.

— Не знаю, — покачала головой Мария Давидовна, — все эти ритуалы подразумевают наличие умершего человека, которому приносятся дары, и которые понадобятся умершему человеку на пути в загробный мир.

Иван Викторович похлопал глазами и сказал после минутного молчания: