Гарри Тертлдав - Дело о свалке токсичных заклинаний

Разделавшись с одним важным делом на сегодня, я вернулся к своему столу, чтобы проверить, нельзя ли сделать еще одно. Я надеялся, что чудотехнику удастся побольше узнать о магии, с помощью которой подожгли монастырь святого Фомы. Это могло подсказать мне, на какие составляющие токсичных заклинаний следует обратить внимание в первую очередь, а следовательно, какой консорциум подозревать. Но если бы магия исполняла все желания, жизнь была бы слишком простой.

Я начертил новую таблицу – расширенную версию той, что составил на кухонном столе. Но теперь я учел не только консорциумы и сферы их деятельности, но также специфические виды отходов. Вместо того чтобы делать таблицу трехмерной, я вставил в нее стройный ряд примечаний, обведенных разноцветными рамочками (чтобы мне уж наверняка хватило разноцветных чернил, я позаимствовал их у Мартина).

И вот, как только я приготовился к более серьезному этапу работы, завизжал телефон. Я не сказал вслух того, что подумал. Это, конечно, не заставило бы телефон заткнуться. Пришлось поднять трубку.

– Дэвид Фишер, Агентство Защиты Окружающей Среды.

– Доброе утро, Дэйв, это Тони Судакис.

– Привет, Тони. Как поживаете? – Половина моего раздражения улетучилась: звонок имел непосредственное отношение к делу, которым я занимаюсь. – Что-нибудь случилось?

– Я услышал о пожаре в монастыре святого Фомы. Какой ужас! Там такие славные люди. Нам нужно больше таких людей.

– Истинная правда. Но теперь их стало меньше. Кажется, на одиннадцать человек.

– Да, знаю. – Последовала пауза. Я уже начал привыкать к тому, что все, с кем я разговариваю по делу о свалке, мнутся и впадают в глубокую задумчивость. Однако из этого не следует, что я полюбил телефонное молчание. Наконец Тони все обдумал: – Я просто хочу, чтобы вы знали: Девонширский Консорциум Землепользования не имеет к пожару никакого отношения.

Я прожевал эту новость и обнаружил, что меня не слишком волнует ее вкус.

– Тони, вы имеете право говорить о самом себе, но как вы можете быть уверенным в невиновности целого консорциума? – вежливо поинтересовался я.

О, конечно, он мог утверждать что угодно, но как он надеялся заставить поверить в это меня?

Однако Судакис нашел способ удивить меня. – Руководство консорциума пообещало добавить двадцать пять тысяч крон к вознаграждению, объявленному полицией за поимку поджигателя.

– Интересно, – протянул я, нисколько не кривя душой. Определить, что означает этот шаг, не легко. Самое очевидное напрашивается само собой: руководство консорциума ни при чем. Но можно предположить и другое: кто-то там все же виновен и встал на этот весьма рискованный путь, чтобы замести следы. За неимением иных сведений мне оставалось просто взять себе на заметку и продолжать заниматься своим делом.

Теперь настала очередь Судакиса наслаждаться моим молчанием. Чтобы заполнить паузу, он сказал:

– Вы ни во что не верите, Дэйв?

– Почему же, я верю в Бога, – ответил я.

– Наверное, легко жить, если честно и преданно служишь Господу всеведущему и всемогущему, – заметил Судакис. – Но я позвонил вам не для того, чтобы вести теологические беседы. Я не возражал бы, если мы когда-нибудь побеседуем за кружкой пива, но не сейчас. Я сказал то, что должен был сказать, а теперь мне пора возвращаться к своим крокодилам.

Это выражение прозвучало в устах Судакиса буквально: в его болоте водились твари и похуже крокодилов. Мы распрощались, и я, положив трубку, тупо уставился на телефон.

Возможно, Судакис так никогда и не примирится ни с христианством, ни с монотеизмом вообще. Последнее его высказывание заставило меня задуматься. Что ж. Конфедерация – свободная страна. Он волен верить во что пожелает, только бы не поджигал монастыри, дабы утвердить свою точку зрения.

– Интересно, – прошептал я снова, ни к кому не обращаясь, и вернулся к собственному болоту.

Я решил сначала разобраться с отходами мелких предприятий, а уж потом взяться за крупные светомагические заводы и аэрокосмические консорциумы. Я надеялся, что если кто-либо отправляет на свалку нечто совсем уж незаконное, то эго бросится в глаза, кок мулла в Коллегии Кардиналов. Я был потрясен, увидев, сколько всякой дряни выбрасывают некоторые из этих «мелких хулиганов». Вот, например, один из них – «Шипучий джинн». Да поможет мне Бог, он пользовался такими вещами, которых я не ожидал обнаружить даже в «Кобольдовых разработках Локи»! Взять хотя бы те Соломоновы печати, которые он выбрасывал на свалку. Только подумайте о магическом давлении, которое нужно для того, чтобы деформировать такие штучки, и о том, каково его воздействие на окружающую среду. Вам сразу станет ясно, почему я обвел название этого предприятия красными чернилами.

У «Шоколадной ласки» тоже водилось много всякой пакости, такой, какую агенты АЗОС не увидят в большей части Конфедерации и раз за тысячу лет – в основном ацтекская продукция. Меня чуть не вывернуло наизнанку, когда я увидел один из пунктов, аккуратно выписанных в складской ведомости, – суррогат содранной человеческой кожи.

Кажется, я уже говорил, что в наши дни человеческое жертвоприношение строго запрещено даже в Ацтекской Империи. Но некогда оно составляло суть культа ацтеков. Ему посвящался двадцатидневный месяц древнего календаря ацтеков – Тлакснпеуалицтли (ну-ка, повторите это быстро три раза), что означает «свежевание людей», и почти все эти дни проводились праздничные шествия и пляски жрецов, облаченных в кожу несчастных, принесенных в жертву. Очевидно, магия смерти – одна из сильнейших в мире. Однако современная технология устранила былую потребность в естественном материале. Правильное применение закона подобия позволяет ацтекам добиваться того же эффекта менее кровавыми способами. Но так или иначе, человеческая кожа – слишком зловещий пункт для обычной складской ведомости.

Ходят слухи, что некоторые суррогаты человеческой кожи произведены не по закону подобия, а по закону контагиона. Да, боюсь, это означает именно то, о чем вы подумали: суррогатный материал приобретает свои качества при соприкосновении с настоящей содранной кожей, припрятанной с тех времен, когда подобные жертвоприношения были не только законными, но и необходимыми.

Ацтеки тратят немало времени, опровергая эти слухи, а наше агентство АЗОС – немало сил, проверяя их: мы не хотим, чтобы подобного рода магия свободно распространялась по всей стране. Ничего никогда доказано не было. Но слухи – вещь упрямая.

Отметив этот пункт красными чернилами, я подумал, что «Шоколадной ласке» вскоре нанесет визит инспектор, не я, так кто-нибудь другой. Изготовление суррогатной содранной кожи не является незаконным, но оно относится именно к тем производствам, которые лучше не выпускать из поля зрения.