Карина Пьянкова - Долго и счастливо

— Джули-сан, повернись чуточку. И руки подними. Да. Так. Молодец, — предельно ласково ворковала надо мной с поистине ангельской улыбкой Ягучи Макото, одна из лучших молодых модных дизайнеров Ямато, подкалывая на мне белоснежное платье.

Она казалась мне очень милой девушкой. До того как я простояла в одной позе два часа, боясь лишний раз вздохнуть, чтобы не получить очередной укол булавкой. Лиллен ехидно взирала на мои страдания из-за компьютера и комментировала происходящее в своей излюбленной ядовитой манере. Уже спустя полчаса такой пытки хотелось или выбросить напарницу из окна, или самой шагнуть вниз с высоты тридцать восьмого этажа и больше так не мучиться. Но ведь Макото не позволит! Пока я не появлюсь в этом злосчастном платье на свадьбе, я не имею права умирать ни под каким видом. А также болеть или толстеть.

Молодого дизайнера с головой накрыл приступ вдохновения, и она металась вокруг меня, как белка вокруг дерева, подшивая, утягивая, подкалывая. Прежде аккуратно уложенные смоляные локоны дизайнера немного растрепались и постоянно лезли в глаза, но Макото было все равно. Сейчас Ягучи жила этим платьем, как Ватанабэ — своими песнями. А я вот натура сугубо земная, и мне уже понемногу становилось дурно. Думаю, ко дню свадьбы я начну биться в истерике от вида белой одежды… И истошно кричать при одном слове «фата».

Я с отчаянной мольбой посмотрела на Адамс, печатавшую что-то с ужасно занятым видом. В последние пару недель Лил ни одной минуты вздохнуть спокойно не могла. Блондинка, поймав мой тоскливый взгляд, ухмыльнулась, шкоднически подмигнула и тут же начала строчить сообщение на мобильном. Результат не заставил себя ждать: моей мучительнице почти мгновенно позвонили, и я получила передышку по крайней мере на полчаса. Как показывала практика, меньше Ягучи со своим любимым и драгоценным не разговаривала. Боже, храни Кавамуру Шинджу, мой единственный способ защиты от вдохновения дизайнера.

Когда сияющая Макото вылетела за дверь, беспрестанно повторяя: «Хай», — Лиллен без вопросов пошла заваривать мне чай. Полноценно передвигаться в заготовке подвенечного платья я не могла, и коллега в такие минуты передышки брала заботу обо мне в свои цепкие руки.

Получив вожделенную здоровенную кружку с горячим напитком, я благодарно вздохнула, блаженно прикрыла глаза и спросила:

— Вот что бы я без тебя делала, Адамс?

Лил горделиво выпрямилась, выпятив грудь, обтянутую голубой шифоновой блузой. Вырез, как всегда, на самой грани приличия. Как при этом ей удавалось выглядеть невульгарно, уму непостижимо.

Скажи мне еще пару месяцев назад, что я хорошо буду относиться к Лиллен или, хуже того, стану в ней нуждаться, — подняла бы на смех. Однако факт остается фактом, обойтись без Адамс я сейчас просто не могла. Она поддерживала, помогала, пусть и делала все в своей любимой манере.

— Из окна бы сиганула, — и не подумала преуменьшать своих заслуг блондинка, тут же возвращаясь к делам.

Работать ей в последнее время приходилось за полтора человека: большую часть времени в приемной меня пытали стилисты, косметологи, парикмахеры и дизайнеры. И диетологи, кстати, тоже. После долгих раздумий миз Коллинз все-таки признала меня толстой, и над моим рационом поработали специалисты. Теперь я не ела практически ничего, по крайней мере, пока меня видели. Лиллен тайком проносила для меня отварное несоленое мясо, вот за счет него я и жила, подозревая, что у меня вот-вот начнется настоящая депрессия.

Делали из меня «идеальную невесту» с рассвета и до поздней ночи — миз Коллинз желала получить только совершенный результат, хотя материал к нему не располагал и вообще был против… Да я после обычного рабочего дня так сильно не уставала! При этом почему-то для всех стал очевидным факт, что на рабочем месте я могу и не работать. Для всех, кроме меня. Я не привыкла сидеть сложа руки и смотреть, как мои обязанности выполняют другие люди. Меня просто на части разрывало от желания ответить на телефонные звонки, снова заняться документацией… Но было некогда.

Через неделю подобного «веселья» я думала только о еде и сне! Такео, который, как всегда, будто чувствовал что-то, звонил каждый день по несколько раз и пытался морально поддержать… Но в это время мне обычно выщипывали брови. Или накладывали странную маску на лицо. Приободриться как следует не выходило даже при помощи любимого.

— Есть хочу, — тяжело вздохнула я, пытаясь представить, что вместо чая у меня в кружке хотя бы молоко, которое могло бы немного притупить чувство голода.

— Нельзя. Миз Коллинз засечет — выволочку устроит, — сурово отрезала Адамс, на мгновение отрываясь от экрана. Легко ей говорить… Лил всегда сидела на строгой диете лет с пятнадцати, ей моих мучений было не понять.

— Я так до свадьбы не доживу! — тихо простонала я, с паникой косясь на дверь, за которой располагалось логово босса. Пока еще моя начальница позволять мне умереть раньше срока не собиралась ни под каким видом.

Желудок забурчал, поддерживая мои стенания.

Адамс коротко хохотнула, тряхнув подкрученными золотыми локонами.

— Доживешь, — заявила она. — Все доживают.

Как-то не верилось в ее слова.

— И ноги болят. И голова.

Хотелось перечислить все свои несчастья относительно благодарному слушателю. Вообще, пожаловаться на жизнь, кроме Лиллен, мне было некому. Миз Коллинз обрывала на первом же слове, не желая слушать поток жалоб, которых у меня с каждым часом прибавлялось все больше. А родители… Они не одобрили Такео. И им очень не понравилось, что о помолвке дочери они узнали из новостей…

Папа теперь не разговаривал со мной по телефону принципиально, а тон мамы казался настолько холодным… Хоть воду замораживай. Являться лично в родовое гнездо для объяснений я просто не решалась… А с братьями так и вовсе предпочитала не связываться настолько долго, насколько это возможно в моем случае. Честно говоря, одна только мысль о том, что они в плохом настроении могут сделать с Такео, вызывала во мне волну неконтролируемой паники. Полицейский спецназ как-никак. Проблемы братья привыкли решать радикально. А учитывая разницу в весе, комплекции, росте… Мой будущий муж может просто не пережить выяснение отношений с Брайаном и Джастином.

— Терпи, толстушка, — утешающе похлопала меня по плечу Лил, забирая от греха подальше чашку. — Вот выйдешь замуж за своего узкоглазого, и жизнь тут же станет легче. Тогда никто не сможет тебе больше указывать. Ну, кроме Ватанабэ.