Виктор Гончаров - Долина смерти (Искатели детрюита)

— Хорошо, сэр!.. Спасибо, сэр!.. — и опрометью кинулся в ванную.

— Что же вас толкнуло, Роберт, на столь серьезный шаг? — спросил мистер Уэсс, нежась в прохладной воде.

— Если вы, сэр… — зажевал Роберт тонкие губы, — будете улыбаться, сэр… я вам… не отвечу…

— Нет, нет, Роберт. Я улыбаюсь не над вопросом… Меня сильно располагает ко сну ванна, а спать мне никак нельзя. Вот над чем я улыбаюсь… Вы уж ответьте, пожалуйста…

— Я, сэр, понял, что коммунистическая партия, коммунистическая партия… Я, сэр, записался кандидатом в ячейку… и буду работать над собой…

— Но, Роберт, вы ведь не знаете русского языка — это во-первых, а во-вторых, коммунистическая партия есть и в Англии… с большим успехом вы могли бы записаться в ячейку у себя на родине!..

— Я здесь недолго пробуду, сэр… Я поработаю над собой, сэр… Язык мне не помеха… А в Англию мы еще приедем. Мы скоро приедем, сэр.

— О-о… — сказал мистер Уэсс, выпрыгивая из ванны. — Позовите ко мне дворника.

Дворник, конечно, не выспался. Был всклокочен, как разодравшаяся овчарка, глядел исподлобья. Но мистер Уэсс действовал по-английски:

— Вот вам, Степан, на расходы. Вы должны будете справиться в адресном столе о местожительстве В. В. Ипостаси-на… и отнесите ему это письмо.

— Ответ надо, что ль? — спросил Степан, хладнокровно пряча кредитку и письмо и поворачиваясь к выходу.

— Нет, ответа не надо… Только вы сейчас же поезжайте. Срочно нужно. Поняли?..

Дворник постоял у дверей — спиной к мистеру Уэссу, — потом повернулся.

— Понять-то понял, только… куда же я сейчас поеду? Сейчас, поди, только семой час, а адрисный открывается в девять?!..

— Годдэм! — выругался мистер Уэсс. — Что же делать?

— Если вам непременно нужон адрисный стол, то не знаю…

— Тэ-тэ-тэ… Как нехорошо…

— А зачем вам адрисный-то? — спросил дворник, почесывая в затылке.

— Как зачем?! Вот чудак, нужно же мне узнать адрес этого самого В. В. Ипостасина?..

— Василь Василича?.. Чего проще… Я знаю, где он живет. Это бывший дьякон у Полувия… У Никитских он живет…

Дворник ушел. Мистер Уэсс долго смеялся, скаля крупные белые зубы.

Пыхтит самовар, плюется… Сквозь кружевной занавес радостное солнышко зайчиков пускает по белой скатерти. В воздухе пахнет сдобью: дьяконица Настасья пышек напекла к чаю.

— Мать, а мать, ну-ка?.. Ты б самовар-то приглушила, а то как бы не тово. — Пыхтит дьякон над «Известиями ВЦИКа». Никак не найдет отдела хроники.

— Чего ему? — просунула дьяконица в дверь красное от печки лицо. — Вон крышка-то, не видишь?..

Нашел дьякон хронику. Хитро сощурился весь, — благодушествует: откусит пышки, сладким чаем с молоком запьет, в хронику уставится жующим ртом. Во всей газетине только хронику да судебный отдел читает. «ЕЩЕ О ТАИНСТВЕННОМ ГРАБИТЕЛЕ» — интересно, черт!..

Залился дьякон благодушным рокотком… и вдруг откуда-то холодком на душу пахнуло…

— Ах да, милиционер!.. Чтоб его!.. Надо было ему заворочаться… Спал бы себе, дурень, дурень!..

Однако в комнате будто темнее стало. Или, может быть, это приглушенный самовар перестал плеваться?.. Просунулась голова дьяконицы в дверь:

— Вась, а Вась! Спрашивают тебя там…

— Кто б это? Раненько что-то. Ну-ка?..

Письмо было весьма лаконично и не про всякого писано, но дьякон-то понял: стряслась беда… кто-то проник в тайну детрюита.

Забыл дьякон чай, забыл пышки, хронику… Даже свою фамилию забыл…

Побледнел и осунулся за одну минуту, будто в тифу три недели провалялся.

— М…мать… ну-ка?… мне ли это?..

Дьяконица — руками в тесте — конверт взяла и письмо. Взглянув на конверт, беспрекословно решила:

— Тебе!

Развернула письмо, и:

— Ах!!..

«К 10 часам утра сего дня вы должны прийти на Арбатскую площадь, дом № 5, кв. члена английской делегации мистера Уэсса, дело идет о ювелирном магазине и о вашей жизни. Если не придете, все пропало.

— Милые, да что же это?.. — захныкала дьяконица, заметалась. — Иди, иди, Василий!!.. Слышь, иди! Сейчас же иди!.. О, господи! Пропала моя головушка…

Сбросила с себя браслет, перстень. Сережки трясущимися руками из ушей вынула, — об пол… Потом одумалась:

— Куда девать? О, господи!..

Подобрала с пола, зажала в кулак. Заметалась — куда девать?.. В спальню сунулась — под перину? Нет… В умывальник?

— Нет, нет, нет… О, господи…

На погреб побежала, побелевшими губами шепча бо-знать-что…

А у дьякона в животе заурчало, заныло, — скрючило, как от холеры… Понесся и дьякон куда-то, «Известиями» размахивая бестолково…

За полчаса до девяти сидел Василий Васильевич Ипос-тасин, он же — дьякон-расстрига, в приемной английского делегата.

Мистер Уэсс приехал ровно в десять. Кинул строгий взгляд на гостя. Спросил, ровно камнем о чугун лязгнул:

— Гражданин Ипостасин?

Вскочил дьякон:

— Так точно-с!..

Никогда на военной службе не был, а здесь:

— Так точно-с!..

Усмехнулся англичанин в рыжий, жесткий ус. Сразу понял, с кем дело имеет.

— Пожалуйста.

И с места в карьер:

— Английское правительство покупает у вас ваше изобретение и приглашает вас на постоянную службу… Ваши условия? — И опять жестко усмехнулся.

Вздумал было дьякон отпереться: и знать он ничего не знает, и ведать не ведает, и ни о каком изобретении даже не слыхивал… Ему вообще странно, что за письмо и т. д. и т. д. Англичанин сурово прослушал, глядя на часы… Как золотые, зачеканил, стал ронять полновесные слова, взглядом пронзая беспокойную правую руку дьякона.

— Положите ваши руки на колени… Так. Не вздумайте употребить сейчас своего смертоносного оружия. Я не милиционер… и вы так легко не отделаетесь.

Белее снега сделался дьякон.

— Весь материал: об ограблении ювелирного магазина, об убийстве и других ваших милых проделках — находится сейчас у нашего представителя. В случае моей внезапной смерти, этот материал будет немедленно вскрыт и пущен в дело… У вас один выход: согласиться на наши предложения и покинуть Россию. Если вы не дадите согласия или окажете — вот сейчас — сопротивление, рано или поздно вы пропали. Говорите ваши условия, пока я не предложил вам своих — категорических и окончательных.

Чеканная речь англичанина подействовала, как холодный душ. Дьякон пришел в себя; вскочил неистово:

— Это шантаж!.. Вы наговариваете на меня напраслину!.. У меня нет никакого изобретения! Я не знаю никаких милиционеров и ювелирных магазинов!.. В конце концов, — дайте доказательства!..

— До-ка-за-тель-ства? — протянул англичанин. — Это — другое дело. С этого нужно было начать. Они у меня есть, но я боюсь, что, завидев их, вы рискнете на неосторожный поступок… Даю голову на отсечение: ваше смертоносное оружие при вас. — И вдруг, конфиденциально склонившись, он добавил вкрадчиво: — Давайте-ка говорить спокойней и без фокусов…