Пер Валё - Стальной прыжок

– И они попытались вылечить его?

– Да. Точнее, воспользовались им для того, чтобы испытать на нем новый метод лечения. Он был всего лишь звеном в длинной цепи экспериментов.

– Но они поступали так без злого умысла?

– Вот именно. Без злого умысла. Вы удивительно метко подбираете выражения, Йенсен.

Полицейский врач посмотрел на Йенсена красными воспаленными глазами, потом осторожно извлек недокуренную сигарету из нагрудного кармана комбинезона.

– Удивительно метко,—повторил он.—Очевидно, все, что произошло, было сделано без злого умысла. Ведь это же соответствует самому духу «всеобщего взаимопонимания» – ни у кого не должно быть дурных мыслей или вредных намерений. Никто не должен беспокоиться, или тревожиться, или желать другому зла. Эта доктрина вдалбливалась в головы людям на протяжении десятилетий. Так почему врачи должны быть исключением?

Йенсен не ответил.

– При этом только упустили из виду, что если не признавать отрицательных сторон жизни, то ее положительные стороны тоже начинают казаться чем-то нереальным.

Врач закурил, глубоко затянулся и выдохнул облачко синего дыма.

– Ибо даже в обществе «всеобщего взаимопонимания», несомненно, существовали положительные стороны. Только вы их почему-то не заметили, правда, Йенсен?

Йенсен по-прежнему молчал.

– Три месяца назад, когда вы ехали по этой же дороге, вы не задумывались над тем, что чувствует человек при приближении смерти?

– Нет.

– Вам не приходила в голову мысль, что кому-то может вас недоставать?

– Как, по-вашему, ампутация была произведена в лечебных целях? – неожиданно спросил Йенсен.

– Это лишь следствие,—сухо сказал полицейский врач.—Сначала этого человека подвергли так называемой профилактической обработке. Ему впрыснули иприт или аналогичное сильно действующее средство.

– Иприт?

– Именно. Это совсем не так бессмысленно, как может показаться неспециалисту. У медиков существует теория на этот счет, хотя и весьма примитивная. Когда же лечение оказалось безрезультатным, его оперировали в надежде спасти ему жизнь. Не забывайте, они все-таки врачи, а долг врача – бороться за жизнь других людей. К тому же в своей отчаянной попытке победить болезнь они старались осуществить опыты, на которые в обычной обстановке требуется лет десять, а то и больше, за одну неделю.

– Безумцы!

– Вы опять удивительно точны. Нарушение деятельности мозга даже на ранней стадии – процесс необратимый. И тем не менее в их действиях была определенная логика.

– Должно быть, они умертвили тысячи людей.

– Да. Возможно, десятки тысяч. Но только после того, как у них истощился запас плазмы крови. Тогда они начали делать облавы, стремясь схватить как можно больше доноров.

– Как им удавалось все это осуществлять там, в центральном госпитале?

– А как вы себе это представляете? Гигантская больница, обслуживаемая одной-двумя тысячами обезумевших врачей, которым необходимо дважды в сутки переливать кровь, чтобы не умереть. Они работали как… да, как одержимые, пытаясь найти эффективный способ лечения болезни, от которой сами страдали и которую не могли понять. Проводили исследования за забором из колючей проволоки и стеной из мешков с песком – последняя «забота» военных, прежде чем все они перемерли. Вспомните, о чем вас спросили те двое из санитарной машины, которые остановили вас вчера утром.

– Они спросили, здоров я или болен.

– Вот именно. В их помутившемся рассудке смешались все понятия. Подобно всем людям с больным мозгом, они считают себя здоровыми, а всех остальных больными.

Врач опустил боковое стекло, и в машину ворвался свежий воздух.

– Если бы только к нам прислушивались,—тихо сказал он.

– Что вы с ними сделали?

– С теми людьми?

– Да.

– То, что вы должны были сделать с самого начала. Убили. Через час начинается штурм центрального госпиталя, и как только мы его захватим, убьем остальных.

Он пожал плечами и швырнул окурок в открытое окно машины.

– Значит, это вы забрали из города детей?

– Да. Это все, что мы могли тогда сделать.

Комиссар Йенсен свернул к зданию аэропорта и поставил машину там, откуда угнал ее шестнадцать часов назад.

– Знаете, Йенсен,—сказал полицейский врач.—А ведь кое-кому вас недоставало.

– Кому же это?

– Мне.

25

– Вы входили внутрь госпиталя?—спросил Йенсен. Врач покачал головой.

– Видел его только снаружи,—сказал он.—Этого вполне достаточно.

– Где вы нашли человека с ампутированными ногами?

– В здании Центрального налогового управления. Вчера они сняли оттуда охрану. Не хватает людей.

Он помолчал.

– Вы, верно, представляете себе это здание. Сначала его использовали в качестве тюрьмы. Затем, когда центральный госпиталь и городские больницы были переполнены мертвецами и умирающими, в нем начали сжигать трупы. Само по себе разумное решение… с их точки зрения. Скоро всех безнадежных стали доставлять прямо туда. Кроме тех, кто принадлежал к правящей верхушке и кого оставляли в центральном госпитале, чтобы продлить им жизнь за счет переливаний крови. Жизнь-то продлевали, а между тем их мозг неумолимо подвергался распаду.

– Но ведь этот человек был здоров?!

– Через несколько дней уже не успевали сжигать трупы – те, кто занимался кремацией, либо бежали, либо умерли. Но врачи с маниакальным упорством продолжали доставлять трупы на военных грузовиках. Еще вчера утром продолжалась перевозка.

Йенсен кивнул.

– Я видел несколько грузовиков,—сказал он.

– Грузовики, которые вы видели, перевозили в основном не тех, кто умер от болезни, а трупы доноров, умерщвленных в центральном госпитале или в районных донорских пунктах. Всех, по их мнению, безнадежных больных доставляли в здание налогового управления. У этих людей по различным причинам не брали кровь перед смертью. Именно к этой категории относился человек с ампутированными ногами.

– Почему же никто не сопротивлялся? – вырвалось у Йен-сена.

– Потому что они не хотели слушать наших предупреждений,—с горечью ответил врач.—Потому что они потеряли человеческий облик.

– Вы чрезмерно упрощаете,—сказал Йенсен. Врач метнул взгляд в его сторону.

– Разумеется, упрощаю. К вашему сведению, часть населения сопротивлялась, многие попрятались, немало людей скрылось из города. Кроме того, не забывайте, что в распоряжении медиков были вооруженные солдаты, кадровые военные, которым они поддерживали жизнь по трем причинам: им требовалась защита центрального госпиталя, а также нужны были люди для обороны баррикад на дорогах, ведущих в центр города, и для охраны грузовиков с донорами. И все же я понимаю: этих фактов недостаточно, чтобы ответить на ваш вопрос.