Алексей Кувшинников - Звездный час астронавта Бейтса

Когда впереди показалось здание нижней станции канатки, Лысый резко сбросил скорость и, погасив фары, затормозил впритирку к огромному сугробу у въезда на стоянку. Ворчун тут же встрепенулся. Зато растолкать Блондина удалось далеко не сразу.

Около канатки стояли два полицейских микроавтобуса. Возле них переминались с ноги на ногу несколько человек в форменных фуражках. Один просунул руку в открытое окно, вытащил микрофон, очевидно с кем-то переговариваясь по рации. Исполняя полученный приказ, сел за руль и, трогаясь с места, отдал какое-то распоряжение. Водитель второго автобуса поспешил к своей машине. Лысый погасил подфарники, выключил мотор. Все трое, не сговариваясь, на всякий случай сползли пониже по сиденьям.

Бойко тарахтя, микроавтобусы пронеслись мимо. У канатки остались трое полицейских. Двое пошли внутрь здания. Блондин толкнул Лысого локтем:

— Давай потихоньку, только без света. Видишь, направо стрелка с надписью «Тауплиц-альм»? Нам туда. Только не газуй. Подъемник грохочет о-го-го, так что услышать нас они не должны…

Весьма деликатный маневр Лысый выполнил виртуозно. Только преодолев первый язык серпантина, после которого дорога нырнула в еловую рощу, он включил фары и прибавил ходу. Но меньше чем через километр путь преградил барьер снежного обвала.

— Пойдем, Ворчун, взглянем, может, объезд есть. — Блондин открыл дверь, зябко повел плечами, но — куда деваться? — вылез наружу из теплой машины. — А ты, Лысый, посвети-ка дальним…

В прожекторных лучах галогенных фар две фигуры словно парили над ослепительно белым снегом. Лысый опустил боковое стекло и с наслаждением подставил разгоряченное лицо под волну чистого морозного воздуха, наполненного великолепным хвойным ароматом. Черная полупрозрачная тень с непомерно большой головой по-кошачьи метнулась с высокой обочины позади машины и неслышно подкралась к открытому окошку. Лысый встрепенулся, только почувствовав, как нечто холодное и твердое уперлось ему в висок. Жесткая перчатка намертво запечатала рот.

— Не суетись, — прошипел откуда-то сбоку властный голос. — Медленно открывай дверь и вылезай. Мне нужна только машина.

Лысый сколько мог скосил глаза — и словно получил удар кувалдой по затылку: присев на одно колено, у двери сидел Головастик. Ладони и пятки вмиг вспотели. Заныло сердце. Лысый перевел взгляд вперед. Блондин и Ворчун выглядели мишенями в тире… Лысый чуть кивнул головой в знак согласия с полученным приказом и медленно, очень медленно положил левую ладонь на ручку дверного замка — одновременно чуть подвинув правую руку к переключателю света.

Дело было вовсе не в желании спасти товарищей. Никаких подобных чувств, способных толкнуть на героическое самопожертвование, Лысый не испытывал. Он действовал как профессионал, стремящийся дать своим партнерам хотя бы маленький шанс. Дороже, увы, его жизнь теперь не стоила.

Замок щелкнул, и в тот же миг Лысый ударил всем телом в дверь, стремясь сбить противнику прицел. Одновременно его правая рука рванулась к рычажку переключателя. Но Самнерс был начеку. Снабженный глушителем пистолет — на этот раз «вальтер» — с шипением выплюнул девятимиллиметровую пулю. Отвратительно чавкнув, она навылет пробила лоснящийся от пота череп Лысого. Самнерс ошибся лишь самую малость. Смертоносный кусочек свинца срикошетил о затылочную кость и, вместо того чтобы бесшумно вонзиться в спинку соседнего сиденья, с мелодичным перезвоном разбитого стекла вылетел в противоположное окно. Блондин и Ворчун недоуменно обернулись на неожиданный звук, но ничего не смогли разглядеть за ослепившими их ореолами фар.

Труп Лысого по инерции все же навалился на дверь, и это обстоятельство спасло жизнь Ворчуну. Дверь толкнула полковника в плечо, и две пули просвистели у самого уха оторопевшего террориста. Самнерс автоматически перевел прицел на Блондина, но того на месте уже не оказалось. Он среагировал в доли секунды, рыбкой метнувшись вбок, прочь из светового круга. Сгруппировавшись, приземлился в снег, перекувыркнулся через голову и покатился вниз по склону. Но метров через двадцать его стремительный спуск остановил ствол дерева. По счастью, Блондин въехал в него не головой, а ногами. Вжался в тень и замер, переводя дыхание. Через мгновение с треском ломающихся веток рядом приземлился Ворчун. Блондин едва успел увернуться. Тут же сверху свалилось еще что-то, но не долетело, застряв в кустах. Хлопнула дверь, взревел двигатель. Лучи фар разворачивающейся машины скользнули по стволам елей, и звук мотора начал удаляться. Когда все стихло, Блондин поинтересовался у Ворчуна:

— Цел?

— Цел… Вот нарвались! Черт знает на кого.

— Вот это верно. Нечисто… Словно ждали нас здесь.

— И обвал, между прочим, совсем свежий, часа полтора как сошел, не больше. Пойдем поищем бумажник и пушку — пока летел, все высыпалось.

Нашли все довольно быстро, кроме запасной обоймы к пистолету Ворчуна. Лысого закапывать не стали, раздели и прислонили к липкому от смолы еловому стволу, так, чтобы с дороги не было заметно.

Поначалу Бейтс сильно нервничал. О технике управления вертолетом он имел все же не очень большое представление — во всяком случае, куда меньшее, чем о пилотировании «шаттла». А тут еще ночь, высокогорье, низкая облачность. Но с управлением Бейтс мало-помалу освоился, тучи поднялись и рассеялись. Астронавт держал машину на высоте сто метров. Это полностью исключало возможность засветиться на радаре ПВО. Да и вряд ли их искали на этом курсе. Предложенный Корнхойзером план — лететь в Италию — при ближайшем рассмотрении оказался вполне логичным. В их положении наиболее естественным представлялось поскорее добраться до Вены, где находилось единственное безопасное для них убежище — американское посольство. Следовательно, противник, а также сильно озадаченные австрийские власти должны были искать беглецов на восток от Тауплица, в то время как они продвигались на юг. В Риме тоже имелось американское посольство, в котором у Корнхойзера к тому же работал хороший приятель, способный действовать, не задавая лишних водросов. В их положении ради встречи с таким человеком можно было сделать небольшой крюк.

Конечно, добраться до Рима на одном дыхании они не надеялись. Однако до границы горючего должно было хватить. Бейтс предполагал бросить вертолет в первом же итальянском поселке и спокойно двинуть в Рим на автобусе, попутном грузовике или ином случайном транспорте. Слов нет, пересечение границы по воздуху было связано с известным риском, но тут уж особо выбирать не приходилось.