Ольга Романовская - Паук раскинул сеть

— Это хорошо, — улыбнулась она, — ваша учёба несколько… строга.

Гоэта тогда до смерти перепугалась. На миг показалось, вернулось прошлое, и она вновь окажется в сырой камере.

— Прошу прощения, я не принял к сведению некоторые обстоятельства, — Брагоньер почтительно склонился над её рукой, заслужив прощение. — Этого больше не повторится.

Закончив выяснение личных отношений, перешли к преступлению. Эллина рассказала о слухах, которыми полнилась Трия, и попросила под расписку сообщить имя девицы.

— Придётся, — вздохнул Брагоньер и подвинул к любовнице лист бумаги с водяными знаками Следственного управления. — Пишите. Расписка о неразглашении, форма стандартная. Продиктовать или помните?

Гоэта нахмурилась, пытаясь вспомнить, откуда она может её знать. Кажется, нечто подобное Эллина писала ещё до отношений с соэром, в своеобразно букетно-конфетный период, когда он наведывался в её дом с предложениями о работе. Гоэта тогда ещё гадала зачем. Ухаживал, оказывается, хотел видеть и ради этого привлекал к помощи государству.

— Продиктуйте, — Эллина потянулась за пером и, не удержавшись, спросила: — Почему вы передумали?

Соэр махнул рукой и вновь углубился в чтение протокола, попутно монотонно диктуя слова. Он потерпел педагогический крах и убедился, гоэта не сможет забыть ни о некроманте, ни об убитой, утешившись в шляпной мастерской. Если так, лучше снабжать её дозированными сведениями, чтобы сама не полезла выяснять и не попала в переплёт. Снова ощутить то отчаянье, когда неважна гордость, боль и условности, не хотелось, а оба раза, когда Эллина оказывалась в гуще событий, к сожалению, заканчивались именно так. Всё, хватит, теперь она будет рядом. Хочет помогать — хорошо, но только строго следуя указаниям и с надёжной охраной.

Эллина всё внимательно записала, подписала и, не удержавшись, спросила:

— Когда я успела заслужить столь высокое доверие?

Брагоньер оторвался от чтения и, приподняв бровь, удивлённо глянул на гоэту.

— По-моему, вам это известно. Подписали?

Эллина кивнула и протянула бумагу. Думала, соэр даже не взглянет, нет, внимательно прочитал, сверил каждую буковку и протянул Ирджину:

— Приобщите к делу. У госпожи Тэр допуск третьей степени.

Следователь кивнул, а гоэта ничего не поняла. Помедлив, она попросила объяснить.

— Всё просто: вы знаете то, что сочту нужным я. А теперь оставим болтовню, время дорого. Господин Ирджин, — хозяин кабинета испуганно вздрогнул и заморгал, — введите госпожу Тэр в курс дела и обозначьте стоящие перед ней задачи. Дара нет, обычная гоэта. В меру сообразительная, смелая, имеет опыт общения с тёмными.

Данная любовником характеристика польстила Эллине. Прежде соэр не считал её умной, о чём не раз напоминал. Видимо, делал это специально.

Рассказанное господином Ирджином заставило позабыть о собственных достоинствах и недостатках. Убитая девушка оказалась горничной Натэллы ли Сомераш — единственной наследницы герцога Ланкийского. По стечению обстоятельств та пропала той же ночью, в которую убили её служанку. Похитители не оставили записок, ничего не взяли, кроме пары туфель. Их-то и нашли на ногах несчастной Денизы. Врач подтвердил: убита незадолго до рассвета тремя ударами в живот. Наносила их опытная рука: нож вонзали сильным, хорошо поставленным ударом.

— Вытекло много крови. Ранения наносились таким образом, чтобы не убить, а именно обескровить. Они не хаотичны, сделаны умелой рукой. Из чего мы можем сделать вывод… — следователь робко покосился на Брагоньера. Тот кивнул, разрешая продолжить. — Словом, наверное, это тёмные.

Эллина вздрогнула и, нахмурившись, покосилась на Брагоньера. Какую игру он затеял, раз позволил всё рассказать? Гоэту не покидало стойкое ощущение, что лучше бы попрощаться и уйти. Одно дело, убийство служанки, совсем другое — высший свет. Пусть соэр разбирается сам, Эллина же терпеливо подождёт его в гостинице. Трия — город большой, шумный, найдётся, чем заняться. Не стоит влипать в очередную историю, да ещё с участием тёмных. Если Брагоньер хотел отвадить Эллину от своей работы, ему это удалось.

— Нет, — твёрдо отмёл предположение о приманке соэр, легко догадавшись, какой вопрос хотела задать гоэта. — Вы ни на шаг к тёмным не приблизитесь, опросите слуг, передадите результаты господину Ирджину и всё. Всё, Эллина, — с напором повторил он.

Гоэта кивнула, хотя вопросов только прибавилось. И самый главный: зачем она любовнику? Право слово, какой прок от девицы без магии и положения в обществе?

— Ну, что вы об этом думаете?

Эллине так и хотелось удивлённо переспросить: «Я?», но взгляд соэра буравил именно её лицо, да и Ирджин посматривал с нескрываемым интересом.

— А её светлость, она… Не мог же никто не видеть.

— Тем не менее, не видел, госпожа Тэр, — вздохнул следователь и поправил щекотавшую ухо рыжую прядь. — Поэтому мы и предположили…

— Никакой магии, Эллина, — Брагоньер махнул рукой, и Ирджин поспешил освободить ему место. — Впрочем, вы сами знаете. Раз уж вы пришли раньше, предлагаю дать показания. Как обычно, ничего нового. Вы осматривали набережную, результатов я не знаю, поведайте. Напоминаю, это чрезвычайно важно, в деле замешана крайне влиятельная особа.

Эллина напрягла память и вспомнила: герцог Ланкийский — это министр внутренних дел. По спине заструился пот, гоэта вторично пожалела, что постучалась в эту дверь. Воистину, иногда незнание — благо. Может, ещё не поздно встать и уйти?

Брагоньер усмехнулся, будто прочитал мысли любовницы, и очинил перо.

— Итак, сначала без наводящих вопросов. Слушаю.

Эллина тяжко вздохнула и монотонно поведала то немногое, что знала: как нашла тело и что увидела на тепловой карте. Соэр всё это внимательно записал и преступил ко второй части: допросу. Гоэта детально описала частицы, подтвердила, магии не почувствовала, и по десять раз повторила свой рассказ, давая понять, что не лжёт. После расписалась в нужном месте и поинтересовалась, может ли быть свободна.

— Нет, — удивил Брагоньер, переписывая протокол в свой блокнот. — Вы уйдёте со мной. Поедем к герцогу.

Только унижений Эллине не хватало! Соэр, безусловно, представит как сотрудницу, но родовитые дворяне не жалуют гоэтов. Они-то и магам неохотно двери отворяют. Толку от гоэта тоже мало, значит, либо Брагоньер опасается за её безопасность, либо уроки продолжаются.

— Посидите в коридоре, освобожусь через полчаса, — махнул рукой Брагоньер и, одарив прищуром глаз, добавил: — Вы можете отказаться, но теперь, не потом, госпожа Тэр. Выбирайте: праздность или работа.

Эллина недовольно засопела, но промолчала. Понятно, это всё же урок, призванный заставить оценить безделье. Может, действительно отказаться и целый день пролежать на столе массажистки? Игры сильных мира сего не для гоэты. Но мешало любопытство и желание помочь Брагоньеру. Он загонит себя, замордует работой, и никто ведь одёрнуть не сможет, соэр даже короля не слушает. А к ней, Эллине, иногда прислушивается.