Айзек Азимов - Дуновение смерти [Сборник]

© С. Богдан, иллюстрации, 1992.

© Северо-Запад, оформление и подготовка текста, 1992.

© А. Балабуха, составление, послесловие, 1992.

® СЕВЕРО-ЗАПАД. Зарегистрированная

торговая марка. Охраняется законом.

Роман

Перевод И. Разумовской и И. Руч

В химических лабораториях расположилась смерть, но миллионы людей работают рядом с нею совершенно спокойно.

О ней забывают.

Однако Льюис Брейд, помощник профессора химии, никогда уже не сможет забыть о ее присутствии. Он тяжело опустился на стул в еще не прибранной учебной лаборатории, ясно сознавая, что смерть рядом. Это ощущение стало еще настойчивей теперь, когда полицейские ушли и коридоры снова опустели, теперь, когда из лаборатории вынесли свидетельство человеческой бренности — тело Ральфа Нейфилда.

Но смерть осталась здесь. Ее не тронули.

Брейд снял очки и неспешно протер их чистым носовым платком, предназначенным специально для этой цели. Затем присмотрелся к своему двойному отражению, искаженному кривизной стекол. В каждой линзе расплывалось его узкое лицо, и большой, тонгогубый рот казался еще больше.

«Никаких следов, — подумал он удивленно. — Все то же, что и три часа назад. Те же темные волосы, те же морщины возле глаз, как и положено в сорок два года. Но ведь морщин не прибавилось?»

Неужели столь близкое общение со смертью может пройти бесследно?

Он надел очки и снова оглядел лабораторию. Впрочем, стоит ли ждать особых следов, если на этот раз смерть просто подошла немного ближе? В конце концов он встречает ее здесь каждый день, каждый час, повсюду.

Вон она устроилась там, на полках, где теснятся коричневые банки с реактивами. Каждый из сосудов со смертью снабжен разборчивой надписью, в каждом, где больше, где меньше, свой особый сорт мелких, чистых кристаллов. Почти все они с виду похожи на обычную соль.

Разумеется, убить может и соль, стоит только взять ее в достаточном количестве. Но хранящиеся в банках кристаллы справятся с делом куда проворнее. При соответствующей дозировке — в минуту или того скорей.

Быстро или медленно, причинив боль или безболезненно, все они избавят от земных страданий и возвращения к жизни не допустят.

Брейд вздохнул. Люди привычные и обращаются с ними небрежно, точно с солью. Их бросают в колбы, растворяют в воде и тут же просыпают или расплескивают на лабораторные столы, а затем небрежно смахивают или вытирают бумажной салфеткой.

Крупицы и крошки, несущие смерть, сметают в сторону, чтобы освободить место, скажем, для сэндвича. А в стакан, где только что находилась Великая Уравнительница, могут тут же налить апельсиновый сок.

Вон на полке ацетат свинца, прозванный свинцовым сахаром, — убивая, он сохраняет свой сладкий вкус. А рядом нитрат бария, медный купорос, бихромат натрия, десятки других помощников смерти.

И цианистый калий, разумеется. Брейд ожидал, что полиция его конфискует, но они только издали посмотрели на банку и оставили ее на месте со всем содержимым — больше полуфунта верной смерти.

В лабораторном столе хранятся пятилитровые бутыли сильных кислот, в том числе и серная кислота. Случайно брызнув ею, можно выжечь глаза, превратить лицо в сплошной шрам. В углу комнаты установлены баллоны со сжатым газом, одни высотой до фута, другие в человеческий рост. Стоит забыть о простейших мерах предосторожности, и любой из них может взорваться или незаметно отравить воздух.

Смерть была здесь повсюду, но на нее не обращали внимания. Однако рано или поздно (как случилось теперь) один из тех, кто находился рядом с ней, больше уже не вставал.

Брейд вошел в учебную лабораторию три часа тому назад. В его личной лаборатории активно проходила реакция окисления, и новый, только что установленный баллон медленно подавал газ в реактор. Процесс должен был длиться до утра. Еще немного и Брейд мог идти домой — ведь в пять часов он ждал к себе старого Кэпа Энсона.

Как объяснял потом Брейд, перед уходом он обычно прощался со своими студентами, если они еще оставались в лабораториях. К тому же ему хотелось раздобыть немного титрованного раствора соляной кислоты, а реактивы и кислоты с наиболее точно установленным титром были, как известно, у Ральфа Нейфилда.

Ральф Нейфилд сидел к нему спиной, просунув голову в вытяжной шкаф, прислонившись к его внутренней стенке. Брейд нахмурился. Для такого опытного аспиранта, как Нейфилд, поза была более чем странной. При проведении опыта в вытяжном шкафу всякий грамотный молодой химик всегда опускает перегородку из небьющегося стекла, отделяющую экспериментатора от кипящих химикалий. Таким образом горючие ядовитые пары изолируются в пространстве шкафа и уходят через вентилятор в выхлоп на крыше. Экспериментатору никак не подобало совать голову внутрь вытяжного шкафа, а тем более — работать в таком положении.

— Ральф! — Брейд неуверенно двинулся к аспиранту, мягко ступая по пробковому полу (настланному, чтобы не билась лабораторная посуда). Тело Нейфилда тяжело двинулось под его рукой. Со страхом, с внезапной решимостью Брейд повернул к себе голову ученика. Светлые, коротко остриженные волосы мелко завивались, как всегда. Он заметил неподвижный, остекленевший взгляд из-под полузакрытых век.

Что так резко отличает мертвого человека от спящего или пьяного?

А Нейфилд был мертв. Брейд не ощутил пульса в его похолодевшей руке, привычным обонянием химика уловил еле слышный запах миндаля.

Во рту у Брейда пересохло, он судорожно глотнул и стал звонить в медицинский институт, находившийся неподалеку. Стараясь не выдать волнения, он попросил к телефону знакомого врача, доктора Шалтера. Затем вызвал полицию.

Следующий звонок был к декану факультета, но профессора Артура Литлби не оказалось на месте и не было с самого завтрака. Брейд попросил секретаршу записать все, что он обнаружил и предпринял, и пока не распространяться о случившемся. После этого он ушел к себе в лабораторию. Отключив подачу кислорода и нагрев, открыл реактор. Придется прекратить реакцию. Теперь все это не имеет смысла. Глядя невидящими глазами на манометры высокого кислородного баллона, он безуспешно пытался осознать происшедшее.