Анна Дашевская - Кастрюлька с неприятностями

Леонард вышел из курительной, а генерал повернулся к госпоже Редфилд и спросил:

— Borkum Riff Sherry?

— Нет, Corsair, с Антильских островов. У них вишневый аромат мягче, — увидев вопрос на лице Джона, она рассмеялась и пояснила, — Сорта табака, Джон. Всего лишь сорта табака!

— У нашего злоумышленника вполне приличный рост, меня выше дюйма на три! — сообщил Леонард, успевший сбегать в кают-компанию.

— То есть, примерно шесть футов и четыре дюйма? — переспросил генерал. — Действительно, солидно. Значит, наш противник, скорее всего, мужчина и человек.

Тут и я решила внести свою лепту:

— Можно еще предположить, что он пассажир первого класса или один из офицеров. Или стюард.

— Да, второму классу или матросам было бы трудно объяснить свое появление в этой комнате… — согласилась со мной госпожа Редфилд.

— Ну, осталось всего ничего, — помахал трубкой генерал. — Сколько у нас пассажиров в первом классе, двести?

— Сто восемьдесят восемь, — сказал Джон. — Из них восемьдесят два — мужчины. Про экипаж пока не узнал.

— По экипажу я выясню, — сказала госпожа Редфилд. — А теперь я предлагаю молодежи пойти и поплескаться в бассейне. Иначе у кого-нибудь особо внимательного может возникнуть вопрос, что мы делаем в курительной такой странной компанией в столь прекрасный день.

День, и в самом деле, снова выдался замечательным. Мы втроем поплавали в бассейне — что удивительно, именно втроем: ни один из ста восьмидесяти пассажиров первого класса не составил нам компанию. Да и на палубе в шезлонгах сидели три или четыре совсем уж пожилых леди, расположившихся под самым большим зонтом и увлеченно рассматривавших иллюстрированные журналы. Правда, в их распоряжении были еще прогулочная палуба, открытая бильярдная, бар, в конце концов — за те немаленькие деньги, что вы платили за билет, компания океанских перевозок развлекала вас на всю катушку. Стрелки подползали к полудню, когда я решительно поднялась и сказала:

— Все, хватит мне жариться на солнце. Пойду и займусь чем-нибудь в каюте, а то обгорю.

— Чем ты будешь заниматься в каюте одна, Сандра? — спросил Леонард, лениво приоткрыв один глаз. — Может, тебе помочь?

Махнув рукой, я ушла, но работать над подарком не было никакого настроения. Я приняла душ, прилегла, и неожиданно для себя уснула, да так крепко, что проспала обед, стук в дверь, звонок коммуникатора… Когда я открыла глаза, за приоткрытым окном каюты было совсем темно, и в щель залетали капли дождя. Снова испортилась погода. Ветер усиливался, начинало чувствительно качать.

Наша скорлупка болталась под дождем в огромном океане, где-то между Нью-Амстердамом и Азурскими островами. Надо было вставать, наряжаться и идти на ужин, пока меня не потеряли окончательно.

После ужина для пассажиров был запланирован концерт классической музыки под открытым небом. Интересно, чем его заменят по случаю дождя? Наверное, опять танцами и коктейлями, как в первый день плавания и вчера. Н-да, предвкушая долгое плавание через океан, я воображала себе, как буду отсыпаться, валяться с книгой в постели, заниматься артефактами, теорией и практикой. И мне даже в голову не могло придти, что плавание будет почти таким же скучным, как какой-нибудь бал или большой прием.

Сегодня мы сидели не за капитанским столом, а за третьим. Кажется, это было предусмотрено корабельными правилами, периодически менять рассадку за столами, чтобы никто из пассажиров первого класса не чувствовал себя ущемленным. Госпожа Редфилд приветливо мне кивнула, леди Гардленд что-то вполголоса выговаривала своей племяннице-внучке-воспитаннице, и на мой приход не обратила внимания. Этим вечером все были одеты… я бы сказала, по-домашнему; ну, разумеется, кроме лорда Бринуотера. В смокинге цвета начищенной дверной ручки, с пурпурным поясом и галстуком-бабочкой, он на сей раз напоминал не павлина, а, скорее, фазана. Леонард и Джон щеголяли хорошо прожаренными красными лицами; госпожа Редфилд покачала головой и погрозила им пальцем. Леонард сделал умоляющие глаза, и она сдалась:

— Так уж и быть, после ужина попробую снять ожог. Хотя и не стоило бы в… хм… воспитательных целях. А где наш генерал?

Молодые люди переглянулись и пожали плечами.

— Я видела его перед ужином в библиотеке, — раздался тихий голосок мисс Робинсон. — Он что-то писал. Странно, разве отсюда можно отправить письмо?

— Отсюда — нельзя, конечно. Даже магические вестники и электронные письма через океан не отправляются, — любезно пояснил Леонард. — Но послезавтра мы весь день простоим в порту Понта-Делгада, оттуда можно будет послать, например, открытку. Скорее всего, она даже обгонит вас в пути, ведь почтовые корабли намного быстроходнее пассажирских.

— О, как интересно! — оживилась девушка. — Тетя Генриетта, давайте отправим открытку Мэй!

Ага, значит, все-таки племянница.

Я была уверена, что леди Гардленд сурово подожмет губы и скажет девушке, что такие глупости ее не должны интересовать. Ну, вот у нее такой тип внешности, что она явно уверена в своем абсолютном знании всех вопросов, которые должны интересовать ее родственницу. Поправка: всех ее родственников. Но суровая дама в очередной раз меня удивила: она мягко улыбнулась, отчего ее лицо волшебным образом помолодело лет на двадцать, и сказала:

— Конечно, милая. Обязательно выберем самую красивую и отправим.

— Добрый вечер всем! — раздался за моей спиной голос генерала. — Прошу простить за опоздание, увлекся и не услышал гонга.

Я увлеченно выцарапывала из креманки последние капли мороженого, когда случайно взглянула на генерала. Вид у него был донельзя изумленный. В руках он вертел листок бумаги, который только что достал из собственного кармана.

— Странно, — пробормотал он, — очень странно.

— Джеймс, — окликнула его госпожа Редфилд. Генерал посмотрел на нее, и, я уверена, она еле заметно покачала головой. — Скажите, мой дорогой, у вас остался еще тот ваш табак с каштановым привкусом?

Генерал несколько мгновений смотрел на нее с тем же изумлением, потом в его глазах промелькнуло понимание. Он сунул листок в карман и ответил с улыбкой:

— Конечно. С удовольствием поделюсь, только зайду за ним в каюту!

Ну, теперь я тоже чувствую совершенно непреодолимое желание выкурить сигарету перед сном! Ах, будут еще танцы? Значит, перед танцами! И, как мне показалось, такое желание посетило не только меня. Во всяком случае, в курительную Леонард и Джон пришли даже раньше меня.

— Давайте, Джеймс, — нетерпеливо проговорила госпожа Редфилд, врываясь следом за мной. — Нет, не табак! Я говорю о записке, которую вы разглядывали так неосторожно за ужином.

Генерал молча протянул ей тот самый листок, она развернула его и мы, все четверо, с удивлением прочитали: «Генерал, если вы придете завтра в семь утра в кают-компанию первого класса, то сможете узнать, из-за чьего приказа погиб ваш брат».